Правила склонения личных местоимений. Катя Райт

сменялись криками и истериками, которые заканчивались помещением мамы в другую клинику. Потом мама перестала сбегать. Потом и папаша перестал появляться в нашей квартире. Позже мы узнали, что он живет с другой женщиной на другом конце города. Наверное, тогда же, мы узнали, что если кто-то заподозрит, что на самом деле творится в нашей семье, родителей лишат всяких прав, а нас троих распихают по детским домам и интернатам. Хотя, по-моему, это мы поняли уже только вдвоем с Ксюшей. Катя тогда была уже на полпути к тому, чтобы «вырваться», как она говорит.

      Я отвлекаюсь от нерадостных воспоминаний и слышу краем уха доносящийся из кухни разговор. Я не знаю, да и не хочу знать, с чего он начался. Я слышу только продолжение, а вернее, окончание, потому что папочка, по всей видимости, собирается сваливать вместе со своим дружком.

      – Может, ты помягче с Ромкой? – говорит Катя. – Не надо так. Все-таки он твой сын.

      – Слушай, Кать, – отвечает он, – не лезь в это!

      – Но, пап! – настаивает сестра.

      Что-то она слишком напирает, думаю я. Как бы это не вышло ей боком. И тут у папаши случается приступ невероятного откровения.

      – Слушай, да этот Рома, вообще, не твой брат… То есть, не мой сын. – поправляется он. Потом пауза. Видимо, Катя в абсолютном ступоре. И отец продолжает. – Твоя мамаша загуляла тогда с другим и залетела, так что я не уверен, что этот сопляк мой сын.

      Я думаю, наверное, он выпил лишнего, раз решился Кате такое выдать. Сестра тем временем все еще молчит. Наконец, они прощаются. Я слышу, как закрывается дверь. Я слышу, как поворачивается замок. Я слышу, как Катя тихо идет по коридору.

      – Что, момент истины? – спрашиваю я шепотом, когда сестра оказывается достаточно близко.

      Она опускается передо мной на корточки и начинает вглядываться в черты моего лица, как будто пытаясь распознать, человек я или инопланетянин, захвативший человеческое тело.

      – Мне жаль, что ты это услышал. – наконец, произносит Катя. – Я не думаю, что это правда…

      – Да ладно. – перебиваю. – Ты думаешь, я в первый раз это слышу? Я уже столько о себе наслушался, что голова лопнуть может.

      – И ты думаешь, это правда?

      – Не знаю. – отвечаю. – Я только надеюсь, что и в самом деле не его сын. Тогда хоть что-то можно объяснить во всем этом психозе. – я поднимаюсь с пола. – Мне надо покурить. – говорю. – Ты со мной?

      Мы курим на площадке. Вдруг сигарета выпадает у Кати из рук, и моя старшая сестра заливается слезами. Она стоит, плачет буквально навзрыд и никак не может успокоиться.

      – Ну ладно тебе! – я касаюсь ее плеча. – Кать, хватит, правда! Успокойся. – я говорю, сжимая зубы, потому что и сам готов уже разрыдаться. – Ну чего ты, Кать?

      – Я из-за мамы. – всхлипывает она.

      Из-за мамы-то я уже все выплакал, но теперь как-то снова накатывает. Вот чем чреваты подобные встречи с семьей.

      – Прости