Правила склонения личных местоимений. Катя Райт

он тебе завтра скажет наркотики продавать?!

      Я смотрю на старшую сестру, слегка прищурившись, и стараюсь угадать, какие же на самом деле чувства сейчас бушуют в ней.

      – Если скажет, Кать, – отвечаю, – то я просто уеду учиться в институт, и это решит все проблемы.

      – Перестань, Ром!

      Мне хочется сказать ей сейчас что-то очень обидное и гадкое, но раздается звонок в дверь, который разбивает все мои мысли вдребезги.

      – Ух ты. – спокойно говорю я, глядя на дно стакана. – Как во время.

      – Кто это? – испуганно спрашивает Катя.

      – Папочка пришел, полагаю.

      Я жестом показываю сестре, чтобы открыла дверь, а сам занимаю позицию поближе к комнате, где спит Ксюшка. Во-первых, я не горю желанием видеть этого козла, а, во-вторых, по-прежнему не могу допустить, чтобы он приближался к Ксюше. Я сажусь на пол рядом с дверью в спальню и уже слышу, как папочка радостно приветствует свою любимую дочь. И все-таки я не могу понять, почему он так по-разному относится к Кате и к Ксюше. Ну, я ладно, черт со мной! Но девчонки! Просто на Катю он никогда не поднимал руку.

      Я слышу, как они приветствуют друг друга. Я слышу, что он приперся не один. Вот урод, притащил с собой какого-то дружка! И почти сходу, папаша решает посмотреть на Ксюшу. Он что, думает, я уже сплю? Или он полагает, что раз Катя здесь, то я не стану ему мешать? Как-то он серьезно заблуждается. Видимо, его дружок отправляется прямиком на кухню, так как у комнаты, где спит Ксюшка, этот урод появляется один. Катя стоит в стороне. Как только папаша приближается, я встаю и загораживаю ему проход.

      – Дай пройти! – рявкает он.

      – Нет! – отвечаю я также грубо.

      Он пытается оттолкнуть меня, но ему не удается. Катя, наблюдающая всю эту сцену, кажется, вообще, теряет дар речи. Надо же! А чего она, собственно, ожидала? Когда родитель уже заносит кулак, чтобы устранить меня с оборонительной позиции, старшая сестра решает вмешаться. Удивительно, я уж думал, она так и простоит все представление в качестве зрителя.

      – Перестань, пап! – говорит она и хватает его за руку. – Пойдем лучше поговорим на кухню. Оставь ты их! – она украдкой поглядывает на меня и, думаю, понимает, что я уже готов наброситься на папашу.

      Катя выталкивает его на кухню, а сама вдруг подходит ко мне, кладет руку на плечо, заглядывает в глаза и осторожно так спрашивает:

      – Ром, это ты после того случая не пускаешь его? Думаешь, все может повториться?

      – Иди к нему уже! – я одергиваю ее руку. – Усмиряй своего папочку!

      И Катя уходит. Я снова опускаюсь на пол у двери. Черт! «После того случая», – говорит она. Ей легко рассуждать, она-то видела только последствия «того случая», она-то при этом не присутствовала.

      Это случилось четыре года назад. Ксюшке тогда был всего год. Мама с Катей ушли в магазин или куда-то еще – я не помню. Это стерлось из памяти. Зато все остальное прочно засело в ней. Мне было двенадцать. Я помню, как отец запер меня на балконе, потому что я каким-то до сих пор неведомым мне образом мешал ему смотреть футбол. Было довольно холодно,