Восьмой грех. Филипп Ванденберг

будет трижды девять?

      – Доктор, – упорствовал Мальберг, – я в полном порядке. Вот только… Не могу вспомнить о каком бы то ни было несчастном случае!

      – Трижды девять?.. – настойчиво повторил врач.

      – Двадцать семь, – недовольно проворчал пациент. И страдальчески добавил: – Если я не ошибаюсь.

      Но доктор Лиззани все не успокаивался:

      – У вас есть родственники в Риме, которым мы могли бы сообщить о вас?

      – Нет.

      – Вы здесь в отпуске?

      – Нет, я скорее по делу.

      Беседа между доктором и пациентом закончилась заверением Лиззани:

      – Мы вас пару дней понаблюдаем, синьор Мальберг. А что касается провала в памяти в связи с несчастным случаем, то вы не переживайте. Это абсолютно нормально. Рано или поздно вы все вспомните.

      – А аппаратура? – Мальберг настороженно взглянул на провода, ведущие к прибору.

      – Ее отключит медсестра.

      После того как сестра освободила Мальберга из пут проводов и вышла из палаты, он огляделся.

      Но кроме прибора ЭКГ, провода которого свисали, как щупальца, в комнате ничего не было. Только белые холодные стены и такая же белая мебель. А еще белоснежный стул, на котором висела одежда Лукаса.

      На ночном столике лежали его бумажник и записная книжка, которую Мальберг нашел в квартире Марлены. От одного ее вида Лукасу стало плохо и его едва не стошнило.

      Когда Мальберг начал листать записную книжку, он заметил, что у него дрожат руки. Корявый детский почерк не соответствовал внешности Марлены. Еще большее удивление вызвали записи в книжке: ни имен, ни адресов, только странные ключевые слова. Что могли значить все эти записи?

      Laetare: Maleachi

      Sexagesima: Jona

      Reminiscere: Sacharja

      Oculi: Nahum

      Опасения Мальберга, что его имя может быть в записной книжке Марлены, не подтвердились. Там не было имен вообще. Чувствуя себя совершенно беспомощным, он отложил ее в сторону.

      Марлена! У Лукаса перед глазами снова всплыла картина: голова – под водой, а распущенные волосы похожи на водоросли. Он знал, что этот момент не забудет никогда. Он все размышлял, правильно ли поступил, поддавшись панике, и не лучше ли было заявить в полицию.

      Почему он сбежал? Разве своим бегством он не включил себя в список подозреваемых? А консьержка? Действительно ли она его не заметила? Узнает ли она его на опознании?

      Калейдоскоп мыслей о возможных поворотах дела вертелся у него в мозгу и не давал ни минуты покоя. Всплывавшие картины делали его еще более беспомощным. Образ Марлены, ее лицо под водой, закатившиеся глаза – все это заставляло думать о том, как она, должно быть, страдала перед смертью.

      Еще никогда в жизни Лукас не видел смерть так близко. Он наблюдал за ней со стороны, когда читал в газетах сообщения о том, что кто-то умер. Он просто отмечал про себя этот факт, но еще никогда смерть не касалась его лично. Смерть Марлены застала Мальберга врасплох. Только теперь он понял, что ехал в Рим с большими надеждами на роман со своей красивой школьной подругой.

      Измученный тревожными предчувствиями,