Корсет. Лора Перселл

Просто чепчик.

      Даже эта задача казалась почти непосильной для меня.

      Я положила Наоми на кресло, а сама села к окну, туда, где обычно работала мама. Все лоскуты были для меня какого-то одинакового серовато-грязного цвета. Я стала искать стопку тех, что раскроила на чепчики несколько дней назад. Все они были не подшиты, так как мне казалось, что до рождения ребенка еще есть время. Наверное, такое со многими случается.

      – Ну вот. Я сейчас, быстренько.

      Наоми повернула свою головку набок и стала с любопытством разглядывать меня своими глазенками, белки которых сверкали в полумраке комнаты.

      Я устроилась поудобнее и принялась шить. Стежок, еще стежок. Белая нить по белому хлопку. Стежок за стежком. Белым по белому.

      Красное!

      Я вздрогнула. Нет, это просто блики в темноте. Нет ничего красного.

      Наоми начала хныкать.

      Я поежилась и продолжила шить.

      Сделала еще три стежка – и мои руки начали дрожать. Кровь, море крови вокруг…

      Как только я взялась за иглу, на меня нахлынула паника. Все эти ужасные картины начали опять проноситься перед моим внутренним взором: кричащая мама, ее истерзанная плоть, море крови… Я ничего не могла с этим поделать.

      Продолжая шить, стежок за стежком, я думала уже только об этой ужасной кровавой ночи. Но руки работали сами, выполняя привычную работу.

      Наоми уже не хныкала, а рыдала во весь голос.

* * *

      Я обманула сестренку. Мне потребовалось очень много времени, чтобы просто подрубить чепчик. Моя душа была сплошной раной, зашитой наспех. И шов этот был очень непрочный. Казалось, он вот-вот разойдется. Мне часто приходилось останавливаться и ждать, пока в глазах не перестанет двоиться.

      Были моменты, когда кровавые видения исчезали, переставая мучить меня. Я часто думала о пистолете, что лежал в ящичке у папы. Представляла себе, как прижимаю его дуло к своему виску… Какое облегчение это принесло бы мне!

      В один из таких моментов я вдруг услышала чьи-то неуверенные шаги. Вздрогнув, я обернулась. Мама, пошатываясь, спускалась по лестнице. Она была бледной тенью самой себя, привидением. Впалые щеки, запекшиеся потрескавшиеся губы.

      – Ты зачем встала? Ложись сейчас же! – прошептала я.

      – Рут, мне нужна твоя помощь! – Ее голос был каким-то низким, пугающим.

      – Что случилось? Тебе плохо?

      – Нет. Но я задолжала много работы миссис Метьярд. Будет большой штраф.

      Мама дрожала всем телом, прикрытым лишь тонкой ночной рубашкой.

      – Мама, ну какая сейчас работа?!

      Я подбежала к Наоми, чтобы проверить, не разбудила ли ее своим восклицанием. Малышка крепко спала, зажав в кулачке уголок одеяльца, что я положила ей под щечку, и посасывая во сне его краешек.

      – Мама, ну о чем ты? Ты еле на ногах стоишь!

      Словно в подтверждение моих слов, она пошатнулась и еле успела ухватиться за перила, но при этом упрямо закачала головой:

      – Станет еще хуже, если у нас не будет денег на хлеб и уголь. Мне