Пепел революции. Виктор Громов

Яковлевич. – Пока я прямо здесь лично вас не пристрелил, как предателя.

      Тот фыркнул и уже собирался встать, как вдруг совершенно холодным голосом произнес:

      – А может, в Москву вернетесь, а? Вы бы знали, как там по вам скучают.

      Кильчевского на миг парализовало, и где-то в груди сердце рухнуло вниз.

      – Простите. Не понял.

      – Прекращай строить из себя благородную институтку. Прекрасно ты все понял.

      Беляев будто сбросил маску глуповатого и жадного мошенника, выпрямился и словно стал выше. Его тень теперь занимала, казалось, половину зала.

      – Кто вы? – до сих пор отказываясь поверить в очевидное, сипло спросил Кильчевский.

      – Я? Просто человек. Гонец, если угодно. Который приглашает тебя по-хорошему поехать в Москву.

      Где-то под желудком образовалась огромная тяжесть.

      – Я… я не могу вернуться. Мне нельзя. Вы не сможете меня поймать, я на территории белых.

      – Не сможем поймать? Да вот сейчас, в этот самый момент, ты и пойман. Тебя еще не везут связанным только в память о былых заслугах.

      – Как вы меня нашли? Никто не знал, где я.

      Беляев разочарованно вздохнул и махнул рукой:

      – Кильчевский, ты понимаешь, что сейчас происходит? Тебя используют и потешаются, а ты этого не понимаешь и мнишь себя большим человеком. Тебя просят вернуться. Просят. Игра окончена, она вышла неудачной. Ты только подумай. Никого даже не заставляют, они сами кончают с собой, избежав более сурового наказания. А тебя приглашают назад и гарантируют бесстрастное рассмотрение твоих фокусов. Любят тебя, чертяку неугомонного.

      – Вот прямо сейчас под столом мой маузер смотрит тебе в живот. Смогут твои начальники уберечь от пули в упор?

      – Хм. И чего тебя так ценят? Обычный глуповатый выскочка, которому пока везло. Ну выстрелишь ты в меня, что изменится? Только обозлишь сам знаешь кого.

      – Я не вернусь.

      – Да беги ты хоть в Аргентину, думаешь, будет прок? Это только вопрос времени. Сам вернешься, по своей воле.

      – Вот интересно, господин, то есть товарищ Беляев. Ты из ЧК? Как там Феликс Эдмундович поживает? Или незнаком лично с ним? А-а-а, по глазам вижу, незнаком. Не достоин ты пока, Беляев, ничтожество ты.

      Кильчевский мог поклясться, что даже в сумраке полутемного зала он заметил, как в глубине глаз собеседника полыхнуло пламя.

      – Так вот, – продолжил он, – ты мелкая сошка, расходный материал, который хочет сделать карьеру на поимке беглеца. Я-то думал в первый момент, что за мной прислали серьезного агента. Который осведомлен о самых страшных тайнах. Нет, действительно ценных они берегут. Держу пари, тебе поставили жесткое условие: если причинишь мне малейший вред, вернешься туда, откуда пришел. А там ох как не сахар, братец.

      – Ты-то откуда знаешь? – огрызнулся погрустневший Беляев. – Можно подумать, ты там был. Ничего ты не понимаешь, слепец, веришь во что-то, как тот баран, которого ведут на Уразу, думает, что выиграл конкурс и теперь столько почестей