Пепел революции. Виктор Громов

этом безумии и хаосе пытался наладить хоть какое-то полезное дело.

      – Ладно, что я, да я лозунги даю. Рассказывай, ты-то как? Какими делами в Одессе?

      – Я как и все, – пожал плечами Кильчевский. – Когда только фронт остановился, я понял, что все кончено. Пока белые продвигались с азартом, безостановочно, можно было на что-то надеяться. Но когда наступление забуксовало, солдаты вдруг осознали, что врагов в разы больше, и от страха перед этой мыслью бежали изо всех ног назад.

      – А почему не на Дон или Кубань? – не сводя глаз со старого друга, спросил Шемаков. – Одесса падет гораздо быстрее, и ты прекрасно понимаешь это.

      – Не буду скрывать. Я знал, что ты здесь.

      – А… другие дела? – Шемаков чуть понизил голос.

      – Там все закончено, я на вольных хлебах, – слукавил Кильчевский. – И вообще, по-хорошему, в память о прошлых отношениях, ты бы мог мне и помочь.

      Шемаков грустно улыбнулся:

      – Можно подумать, кто-то сомневался. И что ты хочешь?

      – Хочу пока побыть тут некоторое время, пока… Пока все тут будут. А потом посмотрим.

      – Чем я могу тебе помочь?

      – Документы. Какие ты можешь мне сделать?

      – Любые, кроме военных высших званий. Тут, извини, у меня не настолько большие полномочия. Хотя, если надо, могу сделать тебя полковником. Полков у нас много.

      – Много полков? – удивленно поднял глаза Евгений Яковлевич. – А почему же они все не на фронте?

      – Потому что полки эти существуют только на бумаге и насчитывают пять-шесть канцелярских крыс-штабистов. Которые первый и последний раз держали оружие лет двадцать назад, во время присяги.

      – А снабжение и жалование выдается как на целый полк? – криво ухмыльнулся Кильчевский.

      – Ты начинаешь понимать основы здешней жизни, – открыто и по-доброму улыбнулся его старый друг. – Все правильно, кому-то из генерального штаба это выгодно. Это параллельная мне структура, и повлиять на это явное воровство мне не под силу. Полки регулярно распускают, расформировывают и собирают снова, уже под другими номерами. Вся документация теряется, сжигается, и концов, в общем, не найти. Так что, может, хочешь стать представителем комендатуры при таможне?

      – Что, есть даже такая должность?

      – Есть, я ее только что придумал. Сейчас оформлю все документы и назначу тебя своим заместителем. А меня многие знают, как и мои крутые меры. Сейчас… Какие данные вписывать? Настоящие?

      – Ну да, пиши настоящие. Кильчевский Евгений Яковлевич. Так даже забавнее будет.

      – Так… Какая тут самая грозная печать… Вот эта красная, с вензельками… Готово! Поздравляю тебя, теперь ты на государственной службе. Жалование небольшое, может, даже когда-нибудь его и получишь.

      Мужчины улыбнулись.

      – Тебе деньги нужны? У меня тут есть немного.

      – Да, если можно.

      – Держи. Ты что вечером делаешь? Не хочешь прогуляться в кино? Я хочу тебя кое с кем познакомить.

      – Какая