Стойкие маки Тиит-Арыы. Вячеслав Васильевич Нескоромных

Полыхнуло по всей стране, когда показалось, что дело сделано. Казалось бы, одолели Колчака, Деникина, Врангеля и десятки других лидеров белого движения с их армиями. Сотни тысяч враждебных элементов покинули страну через Черное море и Турцию, ушли в Китай, Монголию через всю Сибирь. Но тут вдруг восстал Кронштадт, разгорелось в Тамбовской губернии, заполыхало и в Сибири: занялось обширное на всю огромную территорию Западной Сибири Ишимское восстание, партизанский отряд неуловимого Ивана Соловьева шастал ‒ наводил свои порядки в Хакасии, разгорелась пламенем национальной борьбы Якутия. Дальний Восток также бурлил, и яростное сопротивление на местах серьезно портило настроение власти. Сослуживцы Нестора латыши Ян Стродс, Карл Некунде, прикрывшийся из-за неудобья фамилией Байкалов, − специалисты по удушению мятежников, мотались по Сибири без устали. А огонь противостояния не иссякал, − то унимался, казалось бы, но тлел и снова разгорался еще пуще, еще злее.

      Жесткой чрезмерно оказалась новая власть большевиков для крестьянства, так много наобещавшая ранее свобод, земли и реальной собственности в виде заводов.

      − «Обещали соломку стелить, − обманули, и спать ой как жестко на голых полатях со своей худобой, не хлебавши щей!» − сокрушались сельчане по всему востоку Советской России.

      Понял Нестор в завершении разговора по пристальному без тени веселости взгляду и лицу с поджатыми губами, что разобрал его вождь сразу до винтиков и вердикт был прост: «Нам он полезен, а значит, нужен – пусть покуражится пока на воле, а там решим, что с ним сделать: чую – классово он нам чуждый элемент».

      Всего этого Ленин не сказал, но сразу как-то стало понятным его мнение по недоверчивому прищуру глаз, по вопросам об эсеровском прошлом, о сколоченном им отряде анархистов, чьи действия порой совершенно не поддавались контролю.

      Нестора поразил Лев Троцкий. Они были с ним одного поля плоды окраин огромной и неуклюжей Империи. Поразило в Троцком его невесть откуда взявшееся чрезмерное высокомерие и полное нежелание ни слушать, ни расспрашивать собеседника. Создавалось впечатление, что этот человек, возглавляющий Реввоенсовет России знает все наперед, поскольку уже сам все придумал и полагает без затей, что будет именно так, как решил он.

      − Наша цель, − мировая революция! Передушим всех! – отчеканил, войдя в раж Лев Давидович, вскочил с массивного резного дорогого стула, хлопнул ладонью по столу и тряхнул косматой головой так, что пенсне свалилось и повисло на цепочке, беспомощно качаясь, как повешенный.

      В разговоре Троцкий упомянул Сталина. Нестор был знаком с ним давно: вместе устраивали эксы в Гори и Тифлисе. Коба вскоре остепенился, перестал участвовать в нападениях, а после встречи с Лениным занялся оргработой, а то вдруг взялся писать статьи. Нестор прочел парочку – дрянь полная, решил он, но Коба был уже недосягаем – вошел в политсовет партии.

      И тут, в разговоре со Львом Давидовичем, вторым человеком в Советской России, Нестор почувствовал, сколько неприязни в