Двое суток в Нарве. Курьяна Соколова

за собой едва слышный след запаха утреннего ветра.

      Но всё закончилось быстро: я споткнулась о корень дерева и, взвизгнув, рухнула на землю.

      – Курай! – в одно мгновение он оказался рядом, опускаясь на одно колено. Его рука уверенно обняла меня за плечи. – Ты как?

      Я улыбнулась, отряхивая грязный подол сарафана:

      – Всё нормально. Только платье испачкала, – показала ему запачканный край.

      Он на секунду задержал взгляд на моих голых коленях, испачканных пылью, и, кажется, что-то хотел сказать, но только тихо усмехнулся.

      Чуть позже мы нашли уютное летнее кафе у самой воды.

      Пахло жареным хлебом, кофе и сиренью. Мы уселись под большим белым зонтом. Я подтянула ноги на стул, закутавшись в тонкую ткань платья.

      Нэсс заказал два крепких кофе, багет с сыром и лимонад. Сидеть рядом с ним было странно приятно: он – расслабленный, с расстёгнутой рубашкой и растрёпанными волосами, я – босоногая, с влажными после падения коленями.

      – Ты, как всегда, хочешь меня убить, – сказал он, вручая мне стакан.

      – Нет, – фыркнула я, – я просто проверяю твою выносливость.

      Он хмыкнул и откусил кусочек багета, а потом неожиданно тихо добавил:

      – Если честно… Я бы не хотел, чтобы этот день заканчивался.

      Я замерла на секунду, чувствуя, как у меня внутри что-то потеплело. Но быстро спрятала улыбку за кружкой кофе.

      Когда мы доели и выпили всё до последней крошки, я поднялась первой, вытирая ладони о платье.

      – Пошли? – спросила я, бросая на него взгляд через плечо.

      – Конечно, моя принцесса. Только будь осторожнее – а то ещё споткнёшься о собственное очарование.

      Я рассмеялась, а он подошёл, поправил лямку моего платья на плече, задержав пальцы чуть дольше, чем нужно. Его прикосновение оставило после себя дрожь.

      Мы поднялись по узкой тропинке вверх от реки, и я краем глаза снова заметила ту самую парочку – теперь уже просто сидящую рядом, смеющуюся и обнимающуюся. Жизнь продолжалась – своя у каждого.

      И я подумала:

      Может, счастье – это именно такие моменты? Простые, невесомые, но навсегда запечатлённые где-то внутри.

      Мы двинулись от реки по узкой дорожке, усыпанной рыжим гравием, – здесь, выше по склону, аромат влажной травы смешивался с запахом старого камня, а в тени орешника щебетали невидимые птицы. Лёгкое солнце разбивалось на листве, кидая на тропу кружевные блики. Я поправила подол сарафана, чувствуя на коже шершавые крупинки пыли, и вдруг на повороте снова увидела тех самых юнцов.

      Полуобвалившаяся лавочка словно сама притягивала их: девушка – платиновая блондинка – сидела на шершавой доске, бёдра чуть разведены, белые, как молоко, трусики спутались у лодыжек. Подол простенького платья задран к маленьким грудкам; пышные локоны до лопаток прилипли к шее. Парень – брюнет – нервно облизывая губы, стоял между её ног, упрямо вжимая лицо в её промежность. Стараясь быть деловитым, он прокручивал кончиком языка короткие дуги, но каждый второй раз промахивался – слишком высоко, то слишком