Где прячется начало. Светлана Яблоновская

– тот задорный смех, лёгкий, неуловимый. Смех, который стоил всех тех лёгких знакомств, всех пустых вечеров, всех одинаковых фраз в клубах.

      Все те девушки, что когда-то стояли вокруг него, были словно отпечатанные на одном принтере. Одинаковые улыбки, одинаковые движения, одинаковые желания. Красивые оболочки без света внутри.

      Анна была другой. В ней было что-то, что нельзя было подделать: неуловимый внутренний стержень, что-то живое, настоящее. Он не сразу это понял тогда. И ещё меньше понимал сейчас, когда было уже поздно.

      Потом он вспомнил Изабеллу. В ней он тоже заметил что-то похожее. Смутное, как тень прошлого. Та же гордость в осанке. Та же лёгкая уязвимость, спрятанная за холодной маской.

      Он не искал сознательно. Он просто шёл на ощупь, надеясь вновь найти то тепло, которое потерял. Но тени – это не свет. И копии – это не оригинал. Он отпил кофе, почувствовав горечь на губах. На секунду ему захотелось встать, бросить деньги на стол и уйти прочь – от этих лиц, от этой памяти, от себя.

      Но он остался. Потому что убегать больше не было смысла.

      Кофе был допит. Он заплатил, бросив купюру на стол, и медленно поднялся.

      Шёл домой в тишине.

      Город шумел где-то в стороне – там, где его сегодня не было. Мимо проносились машины, переговаривались люди, звал детей чей-то голос. Но всё это словно шло мимо него, скользя по поверхности.

      Квартира встретила его молчанием. Никакого запаха еды. Никакого шороха жизни. Только холодный воздух, густой и неподвижный, как вода в стоячем пруду. Он прошёл по коридору, не раздеваясь, оставляя за собой следы тяжёлых шагов. Остановился на мгновение у пустой кухонной стойки. Потом пошёл в спальню. Разулся, не глядя. Рухнул на кровать лицом в подушку.

      Комната была тёмной, но не уютной. Тьма здесь была другой – холодной, равнодушной, тяжёлой. Он перевернулся на спину, смотрел в потолок, которого почти не видел в полумраке. Ни одной мысли. Только ощущение тяжести внутри, которое ничем нельзя было заполнить.

      Тишина окутала его, но это была не та тишина, что успокаивает. Это была та тишина, которая обнажает пустоту. Он закрыл глаза. И впервые за долгое время засыпал не от усталости тела – а от того, что не осталось сил чувствовать.

      Глава 5. Первый обморок.

      Даниэль проснулся позже обычного.

      Будильник орал на тумбочке уже который раз, но он только тяжело перевернулся на другой бок, словно сам воздух в комнате стал вязким и тяжёлым. Тело ломило, суставы ныли. Голова гудела от боли, но это был не просто похмельный гул. Что-то глубже. Что-то неправильное.

      Он заставил себя подняться, натянуть одежду, плеснуть холодной воды на лицо. Посмотрел в зеркало – увидел измученное, бледное отражение.

      "Похмелье," – сказал он себе. "Просто похмелье."

      Дорога до офиса казалась длиннее обычного. Шум города раздражал, будто кто-то крутил звук до предела. На входе его, как всегда, подкараулил Оливер.

      – Ну здравствуй, старичок! – с улыбкой до ушей крикнул он, хлопнув Даниэля по плечу так, что тот едва