Жизнь до галактики личинок. Елена Сомова

физика. Так мы объявили мир по всей округе, и больше никто

      не использовал недосушенного белья, что висело на улице, для

      парашютов, чтобы спасти раненных русских солдат, за которыми мы

      «ухаживали в огороде». «Раненными» были будущие физики Миша

      Гармаш и Вова Василькин. Им-то мы и скормили «всю морковь», отмыв ее и очистив у Смирновой Ольги дома. Им, оказывается, было

      смешно, они ржали до одурения, когда мы, салажонки, всерьез

      «ухаживали за раненными». Мы перевязывали им расцарапанные

      для нас, для правдоподобия, коленки и руки, и даже голову Мише

      Гармашу я лично перевязала однажды, потому что он лучше знал, где его ранило.

      А вот Андрюшку Патуткина, моего ровестника и друга по детсаду, всегда ранило в грудь, в сердце, и он «умирал», когда я уходила

      за бабушкиными пирогами, но сразу оживал после перевязки. Мы

      так же всерьез «стреляли по фашистам» (фашистами, кстати, были

      местные вороны, а кошки и собаки были разведчиками, а также злые

      бабки, одну из них за постоянный крик-лай на нас, мы даже

      прозвали «овчарка»). Лежа за кустиками, так что платьица едва

      прикрывали белеющее нечто (пардон за пикантные подробности),

      «стреляя», мы вправду верили, что боремся, и таскали с домашнего

      стола для них, «раненных», бабушкины пироги, вареники и булки

      с маслом и сверху – сахаром. Когда мы, спустя пять лет встретились

      вновь, то большие мальчишки мне сказали, что это они для того, чтобы накормить меня, были «раненными», а то моя мама

      жаловалась, что я дома ничего не ем, и она боится, что я чем-нибудь

      заболею от недоедания. Хотя такой факт был почти абсурдом

      в брежневские времена. Тогда голодали только зэки в тюрьмах, и то

      в качестве дополнения к наказанию. Сейчас, в России первого

      десятилетия двадцать первого века, это стало нормой для

      малообеспеченных людей, которые, собственно, своей слабостью

      и неумением найти себя и создают комфорт высших классов, буржуазной элиты.

      Родившись перед войной, моя мама получила воспитание

      в сталинском детсаду с присущими тому времени чувствами

      потенциальной ответственности за свою деятельность и жизнь

      ближних, поэтому она всегда впаривала мне в мозги весьма ценные

      по ее мнению указания по поводу различных жизненных ситуаций, в которые я могла когда-нибудь попасть. Поначалу это развлекало

      меня, но вскоре стало бесить, а позже принесло множество

      неприятностей, связанных с отношениями в коллективе таких же

      подростков, как я. По причине того, что я, будучи поздним ребенком, всегда была опекаема старшими, знала больше своих сверстников, то мне хотелось и одноклассников своих предостеречь от грозящих

      им бед. Это было смешно и непонятно, поэтому меня начали

      сторониться, а потом, попадая в ситуацию, от которой я

      предостерегала, удивлялись и пытались благодарить меня, выспрашивая что либо о будущем.

      Мама