Из завтрашнего пепла. Эрия Шиномия

быстро переходящим в легкую улыбку и обратно.

      – Обращаться как?

      – Мигель, батюшка, Мигель звать меня! Матушка моя умирая дала мне это имя! Говорила, знаю, читал документы в своем доме родном, говорила, имя это священно для нашей семьи! Им наделяли только избранных! Тех, кому судьба пророчится славная, тех, кто без устали стремится к совершенству и ведет люд простой за собой к небывалым высотам сквозь…

      – Все, заткнись! Я вспомнил, отец говорил, что кто-то придет. Зачем ты здесь?

      Мигель театрально прикрыл рот ладонью, усеянной то ли темными перстнями, то ли татуировками.

      – Понимаете, батюшка, дело тончайшей деликатности…– начал Мигель, переминаясь с ноги на ногу, – Не знаю с чего решиться, с чего начать! Сложна эта материя к объяснению! И как ваш батюшка тут замешан и когда замешался тоже сообразить затрудняюсь! Всегда так с новыми людьми, вот приходят, появляются, а попробуй так сразу емко и понятно сформулировать суть науки нашей! Ак ни у кого же так не выйдет! Опыт нужен в нашей науке, слова ей не нужны! А вот как объяснять то, что со словами-то дружить не собиралось и не собирается никогда? Вот и клуб у нас такой, один я в нем говорю хорошо, складно, пытаюсь и так и эдак описать всякие разные субстанции! Остальные, помилуйте, страшные молчуны! Все любят демонстрировать, все любят действо! Наш клуб даже действинниками можно назвать, практиками! Практикуем мы разные… Методы познания, вот! Ак и тут вот как раз без вашего батюшки трудно приходится. Человек-то он, конечно, сложный все еще, это бесспорно, с этим трудно бодаться, но так ведь без него в сто раз труднее было бы! Спасибо ему! Огромное человеческое, что он… был с нами! Почему же был, спросите? Есть же он! Да вот не тот он уже, совсем не тот, испортился, ворчлив, злопамятен, мнителен стал, кошмар сущий! – Мигель, продолжая быстро перебирать ногами как в каком-то танце, внезапно остановился на секунду задумавшись, – Да! Не обманул вас, именно сущий кошмар, а что, позвольте, это может быть еще, когда он вдруг раз и заявляет, мол, все, ребятушки, повышаем ценник, иначе никаких вам больше вашинских этих обрядов, никаких плясок, никакой успешной охоты! Вы, говорит, терроризируете меня, жить мешаете! Да разве мешаем мы вам, батюшка? Вот же, впервые встретились с вами, а ранее вы знать не знали про нас! Но теперь знаете, и, знаете, хорошо это, хорошо!

      – Да что, мать твою, хорошего!? – возопил Винсент, резко встав с дивана в гостиной, на котором все это время просидел.

      Мигель, сделав три оборота на носочках вокруг своей оси, в один миг оказался перед Винсентом, положив тому руки на плечи.

      – Помилуйте, батюшка, сядьте, сядьте! Знаете, а давайте я вам просто покажу, вы правы, затянул я немного! Пойдемте со мной!

      Пройдя сквозь глубокий коридор, миновав спальню для гостей, кабинет мистера Лома, бильярдную, Мигель, а сразу следом за ним Винсент, зашли в особую комнату, где мистер Лома обычно принимал важных гостей, как выражался он сам, так что она никогда не вызывала у нашего молодого человека особо интереса, но не сейчас, когда странный гость, вприпрыжку, ведет его по его собственному