Бранная слава. Алексей Шорохов

морских чудищах и еще бог знает о чем!

      Но самое важное было не это – именно разглядывая с сыном пойманных налимов, Никита остро почувствовал, что и зачарованный Максимка переживает что-то похожее, что наконец-то он не один, что вот теперь они с сыном вдвоем в этом холодном предзимнем мире и куда-то в далекое-далекое прошлое отодвигаются его, Никитины, одинокие рыбацкие восторги: ночные река, звезды, костер. И, странное дело, Никита не ощутил привычного сожаления от утраты этих сокровенных своих радостей, он понял – теперь, без Максимки, они будут неполными.

* * *

      И вдруг пошел снег: Никита не помнил – тогда ли, перед домом или уже когда, упаковавшись и навесив замок не ставшую сразу какой-то грустной избу, они с сыном были далеко в поле. Да это теперь было и не важно, гораздо ярче запомнилось другое: в огромной, бахромистой снежной взвеси, вдруг заполнившей все пространство между небом и землей, сквозь эту взвесь – разрумяненное ходьбой лицо Максимки и его же блестящие черные глаза!

      А еще – что-то остро кольнувшее Никиту, когда, возвращаясь от билетной кассы (они завернули на станцию взять Никите билет на вечерний поезд), на станционной скамейке он обнаружил Максимку… спящим. Тот прикорнул мгновенно, видно, только-только положил голову на отцовский рюкзак, да тут же и заснул, разморившись в тепле…

      Поезд равномерно отстукивал свои сказочные, темные российские версты – они вспыхивали в ночи и мгновенно сгорали, истаивая в снежной мгле вместе с огоньками редких полустанков и переездов, уносившихся куда-то во тьму. Только в косом свете редких пристанционных фонарей и можно было разглядеть мгновенный лет снежинок. Значит, снег по-прежнему шел.

      «За ночь наметет много, – подумал Никита и прислонился к холодному стеклу, – может даже Максимка в школу завтра не пойдет. Хотя куда он денется – мать-то учительница!»

      И Никита пожалел, что сыну придется идти в школу, а то бы сидел дома, смотрел, как летят снежинки или пошел катать снежную бабу, – только вот с кем?

      И он понял, что вернется к ним, к Тане. В первый раз он это почувствовал вчера, когда, выйдя из подъезда их двухэтажного многоквартирного дома (построенного в поселке еще в советские времена для учителей и служащих станции), оглянулся на прощание и увидел их вместе: Максимку, влезшего на подоконник, и Таню, тихо стоявшую рядом с ним.

      Колеса скорого вровень с секундной стрелкой Никитиных командирских (грозненский подарок комбата-десантника) отстукивали первые минуты нового дня. Пора было спать, завтра – суетная, беготливая Москва!

* * *

      …Никита не вернулся к Татьяне с Максимкой – через несколько недель вертолет, в котором летел он и несколько офицеров Генштаба, был сбит выстрелом из переносного зенитно-ракетного комплекса «Игла», совсем уже недалеко от места недавних боев на участке Итум-Калинского погранотряда, куда его в этот раз направила редакция. Трасса, по которой они летели, почему-то стала известна боевикам – и их уже ждали…

      Обломков «мишки»