Парадоксы свободы (2). Григорий Владимирович Луговский

настроения игроков. А может даже и от настроения зрителей. Любое соревнование – взаимодействие набора огромного числа переменных. Влияние части из них на исход можно с тем или иным успехом предвидеть, но все – никогда. Даже в шахматах, где каждой фигуре отведена своя роль, где заданы жесткие правила и ограничено число клеток, количество вариаций ходов слишком велико, чтобы одна партия повторилась дважды.

      Еще один пример корреляции – изменение температуры среды и расходы топлива в домохозяйствах. Несомненно, чем сильнее холода, тем больше люди будут тратить ресурсов на отопление. Но это изменение не находится в прямой зависимости от температуры на улице, а опосредовано множеством иных факторов, среди которых и специфика жилища (теплое оно или холодное), финансовые возможности владельцев (кто-то будет экономить, а кому-то то это ни к чему), особенности восприятия температуры организмом. То есть жесткой причинно-следственной связи двух факторов не существует, ее размывает взаимодействие множества факторов, среди которых немалая роль принадлежит не прогнозируемому (а потому – свободному) выбору владельцев домохозяйств.

      Таким образом, мы всегда говорим лишь о вероятностях, а не прямых причинно-следственных связях. Иногда вероятность события Б после события А столь велика, что кажется стопроцентной, убеждая нас в детерминизме. Однако, когда есть возможность провести множество тестовых экспериментов, вероятность окажется не такой определенной, демонстрируя уникальность любого события.

      Мы никогда со 100-процентной вероятностью не можем предвидеть результат какого-то действия даже в относительно закрытых системах, где число акторов ограниченно. А значит всегда и везде имеется некоторый элемент неожиданности – свободы.

      2. Какую волю считать свободной?

      А что, собственно, подразумевают мыслители под свободой воли, если они и под самой свободой понимают нечто абстрактное, обтекаемое, требующее толкований? Значит, и тут нужно разбираться.

      Правильна ли постановка вопроса о свободе воли как если бы существовала несвободная воля? Ведь сам факт наличия воли предполагает выбор поведения. Там, где выбора нет, живые существа действуют рефлексивно или инстинктивно. Воля является механизмом работы со свободой – инструментом для выбора. Это неживые элементы природы движутся под действием притяжений, отталкиваний и столкновений. Но даже глядя на эти несвободные движения материи некоторые философы (не говоря о мистиках и теологах) допускали существование за ними некой творческой силы.

      Оставим за скобками тему первозданной или мировой воли и зададимся простым вопросом: зачем в принципе нужна воля как механизм выбора, если она не совершает выбора? Если воля не свободна, то она бессмысленна, и тогда ее не должно существовать. Но если бы воли не существовало, везде, включая человеческое бытие, царил бы детерминизм, что противоречит опыту. Если же