«Матильда». 80-летию Победы в Великой Отечественной войне посвящается…. Светлана Владимировна Пушкина

размеренная тихая обстановка провинциального немецкого городка, с его невысокими серыми и светло-бежевыми домиками, украшенными прямыми и косыми коричневыми линиями.

      Нашему взору предстали уютные прямоугольные строения, издали напоминавшие гномов из сказки из-за своих остроконечных крыш и маленьких, окаймленных коричневыми и белыми прямоугольниками окон. Вдалеке я заметила темно-коричневые конусовидные крыши двух узких башен суровой, но величественной католической церкви. Вся эта волшебная, умиротворяющая картина так не вязалась с ужасами войны, объявленной нам проживающими здесь люди, и колонной изможденных пленных, шедшей нестройным сбивчивым шагом по центральным улочкам поселения.

      Нас в очередной раз разделили. Меня, других женщин и подростков направили дальше пешком, а остальных отправили грузовыми машинами в соседние немецкие города, где так же, как и здесь, нужны рабы.

      Около получаса мы шли по узкой уходящей вправо улочке, вдоль зданий с маленькими окнами, разделенными на шесть совершено ровных квадратов, в которые с огромным любопытством на нас глазели взрослые и дети. В конце пути нам открылась небольшая, почти идеальной квадратной формы площадь, с магазинами, уютными торговыми лавочками и витринами. Возле них беззаботно прогуливались люди, играли дети, как будто в нескольких сотнях километров отсюда и не было войны. Местные жители с неподдельным интересом разглядывали колонну изможденных бледных людей и о чем-то живо переговаривались.

      Нам приказали остановиться в центре площадки. Немецкий солдат выстроил всех в шеренгу – так окружающие могли лучше нас рассмотреть. А поглядеть было на что. В торговый район привезли новый товар. И этим товаром были мы.

      Глава 8. Плен

      На ярком полуденном, пусть и осеннем, солнце я простояла уже больше часа, но никто из моих будущих хозяев так меня и не забрал. Рослых, коренастых и загорелых женщин и подростков уводили сразу, а меня недоверчиво разглядывали, качали головой и проходили мимо. Да и на что смотреть? На узкие плечи и худые руки? Да, такими много ведер не потаскаешь и гектары полей не вспашешь, но убеждать, что я все это не только умею, но и делала каждый день, я была просто не в состоянии. Мне было все равно: заставят ли меня работать или расстреляют.

      По другой стороне улицы, вдоль редеющей колонны пленных славян шел невысокий коренастый мужчина с темными волосами и удивительно чуткими глазами, так констатировавшими с пустыми и нагловатыми взглядами фашистов. На мгновение мне показалось, будто он не хотел участвовать в этом позорном рабовладельческом балагане, а на площадь зашел просто по пути. Окинув взглядом стоящих людей, его сосредоточенный и чуткий взор остановился почему-то на мне: мужчина резко повернулся в нашу сторону и направился к колонне.

      – Я заберу эту девушку, – недовольно проговорил он стоявшему рядом со мной вооруженному солдату. Темноволосый мужчина