Одинокая или ничья?. Хельга Мидлтон

тон деревенского каламбура. – Может, Гена твой зарулит ко мне, тем более что гнать технику недалеко. В-о-о-н тот угол, – она показывала сигаретой, как указкой, – прямо рядом с вашим забором.

      – Да без проблем, Сергеевна. Ща я его подошлю.

      – Спасибо. Скажи потом, сколько с меня.

      – Да сказал же: без проблем. Сочтемся по-соседски.

      *

      Хоть тачка и была колченогой на полуспущенном колесе, но коробки с рассадой перевезла к столу под яблоней без особого труда. Елена Сергеевна снова пошла в сарай за пустыми горшками и мешком земли. В несколько ходок принесла все для пересадки. Пока возилась – проголодалась. Зашла на кухню. Вымыла руки. «Черт, надо бы Гену попросить еще и бойлер подключить, но, пока Сашка здесь лежит, чужих звать нельзя». Она потрогала тело мужа, проверила пульс, хоть и знала, что его нет, но так – на всякий случай. Уложила бывшего мужа на диванчик, привычным жестом укрыла пледом. Посмотрела еще раз и натянула плед на голову, сверху небрежно бросила подушку-думку. Если смотреть из двери кухни и через стол, выглядело так, будто груда неразобранных одеял и подушек с зимы на диванчике оставлена. Заварила чай. Сделала бутерброд с той самой колбасой, что не стала утренним омлетом, положила на тарелку рядом с ним три помидорки. Поставила все на маленький жестяной поднос с видами Хайфы – израильский сувенир от падчерицы – и снова вышла на крыльцо.

      Высокое послеполуденное солнце светило сквозь еще голые ветви липы, выкладывая на земле корявые полосы теней. А наверху, в этих же ветвях, воробей – не воробей, может, синичка, а может, еще какая-то мелочь пернатая пыталась распеть свой тоненький голосок. «Хорошо бы в этом году соловей опять вернулся, – размышляла она, прихлебывая чай, – ведь несколько лет не прилетал, а в прошлом году вернулся и такие трели заливал – что там Алябьев!..»

      – Елена Сергеевна, здрасьте! Папа сказал вам копнуть надо. Где?

      – Ой, здравствуй, Гена. Не слышала, как ты подошел. А в-о-о-н там, видишь – у заднего забора компостная куча. Ты слева от нее копни, а я потом потихонечку слоями пересыплю старое с новым – будет розам пир на весь мир.

      – Глубоко копать?

      – Не знаю. Метра два на метр и метр-полтора в глубину.

      – Угу, не маленькая ямка, – проснулась в Генке крестьянская страсть к торгу.

      – Да ладно, Ген, с такой игрушкой тебе два раза черпаком махнуть, а у меня знаешь сколько мусора на участке накопилось? Вот заодно все туда и уберу.

      Генка согласно кивнул, вынул из кармана клещи и пошел отгибать заборную сетку для проезда своей повзрослевшей игрушки.

      Елена Сергеевна доела бутерброд, допила чай, выкурила сигарету и снова пошла к машине за насосом. Подкачала тачке колесо, прыснула смазку, по-хозяйски осмотрела работу, покатала тачку пару раз туда-сюда – вроде не скрипит.

      *

      Еще только конец мая, а сумерки уже поздние, долгие. На кухню, пока ОН там лежит, заходить не хотелось. Затопила еще раз печку-буржуйку в комнате. Комната