Одинокая или ничья?. Хельга Мидлтон

плотнее окутывал дом, книга выстраивалась как будто сама. И память тоже оживала. Елена Сергеевна почти перестала готовить – жила на перекусах; кухню не то чтобы избегала, но разлюбила там находиться. Заходила только умыться, сделать кофе и взять что-нибудь из холодильника. «Ничего, – говорила себе, – после сороковин пройдет».

      Василий приезжал раз в две недели. Этот тонкий, как стебелек, невысокий, конечно же, очкарик – типичный подвид «червь книжный» – был не только одержим историей, к тому же имел все задатки будущего ученого. Его ум не только запоминал, но и обладал способностью структурировать, выстраивать схемы, находить параллели и связи в событиях и их последствиях. «Вот он – мой наследник», – думала она, читая его рефераты. Приезжал утром. Елена Сергеевна его по-матерински кормила вторым завтраком, подозревая, что он же и первый. До обеда работали, потом он чисто по-детски спрашивал, можно ли покататься на газонокосилке. Было смешно и радостно, сидя на крыльце, смотреть, как он выкатывает мини-трактор, как заводит его и с совершенно детским восторгом накручивает круги сначала по поляне перед домом, потом выше, на пригорке, лавируя между яблонь, и дальше – вдоль Колиного забора, кустов малины и смородины. Раскрасневшийся, даже запыхавшийся, как будто не трактор гонял, а на коне скакал, он заводил машину в стойло. Уже зная ритуал, обтирал колеса и колпаки ножей от травяной трухи, закатывал машинку в сарай. Выходил из него с граблями-веером и широкой снеговой лопатой – собирать скошенную траву. Елена Сергеевна вставала с крыльца, брала в руки большой пластиковый мешок и шла немного позади юноши. Он сгребал траву, поддевал ее на лопату, обязательно улыбаясь, смотрел ей в лицо и закидывал очередную порцию травы в мешок.