Что же дальше, маленький человек?. Ханс Фаллада

сам убедишься – оно уже начинает проявляться. Мне кажется, я как-то раздалась…

      – Хм, – отзывается он.

      Это известие его не очень радует. В конце концов, в Духерове всего двадцать две тысячи жителей, и его многие знают.

      – Но почему над тобой кто-то должен подшучивать, – снова начинает он, – если еще ничего не видно?

      – Господи, милый, слухи-то уже поползли. Мы ведь так поспешно объявили о свадьбе. В магазине Бурмейстерша тоже мне сказала: «Все недотрогу корчили, а на деле, оказывается, совсем не такая!»

      – Вот мерзавка, – возмущается Пиннеберг.

      – Еще какая, – продолжает Овечка. – Мне эта Бурмейстерша в страшных снах является. Знал бы ты, сколько она меня шпыняла, гнобила, всю душу вымотала… И зло на мне срывала, и обходилась несправедливо – все ради того, чтобы выслужиться перед начальством…

      – Как мне это знакомо! – с уверенностью восклицает Пиннеберг. – В большинстве случаев хуже хозяев только сами работники – им только дай насолить товарищу!

      – Именно! – горячо соглашается Овечка. – Сколько я от этой Бурмейстерши натерпелась…

      – Но теперь всему этому конец, – напоминает он. – Все позади, Овечка!

      – О боже, милый, да! Мне до сих пор не верится, что никто больше не будет придираться и ругаться… Полная свобода. Боже правый…

      – Теперь я твой начальник, фрау Эмма Пиннеберг, – строго произносит он.

      – Да! Ты мой начальник. Ты…

      Они приникают друг к другу. Старик ворчит. Они снова отодвигаются.

      – До чего мерзкий тип, – говорит Овечка, даже не понижая голоса. – Сидел бы себе, старикашка, читал свою газету, а нас оставил в покое.

      – Потише, Овечка.

      – А что? Как есть, так и говорю.

      – Прошу тебя!

      Пауза.

      – Знаешь, – снова заговаривает Овечка, – мне не терпится увидеть нашу квартиру!

      – Надеюсь, она тебе понравится. Выбор в Духерове невелик.

      – Ханнес, опиши мне ее еще раз.

      – Хорошо, – соглашается он и принимается рассказывать то, что уже не раз рассказывал: – Как я уже говорил, дом на отшибе. Вокруг много зелени…

      – Как здорово!

      – Но само здание – это, конечно, просто доходный дом. Застройщик Мотес разместил его на окраине, думал, что со временем там вырастет целый район. Но никто больше не стал там строиться.

      – Почему?

      – Не знаю. Далеко, наверное: до города добираться двадцать минут. Мощеной дороги нет.

      – Давай все-таки про квартиру, – напоминает она.

      – Внизу магазин: колониальные товары, хлеб, мыло, все что душе угодно. Все под рукой; когда тебе понадобится что-то купить, не придется бегать в город.

      – Это я еще посмотрю, – отзывается она. – Надо будет сравнить цены с городскими. В таких лавочках цены накручивают без зазрения совести.

      – Ну, тут уж сама разберешься. Не думаю, что там дороже, чем в других местах. На первом этаже живет агент Нуссбаум. Чем занимается, в точности не знаю. Ездит по деревням, я так понимаю: оценка, продажа…

      – Словом,