Пуговица, или Серебряные часы с ключиком. Альфред Вельм

вдруг сказал старик.

      – Всемогущий боже! – снова взмолилась хозяйка, поднимаясь на крылечко.

      На ночь мальчонка устроился рядом со стариком в соломе.

      – Спокойной ночи, дедушка Комарек! – сказал он, завернувшись в одеяло.

      Старик что-то невнятно пробормотал в ответ.

      – Спокойной ночи, малыш! – сказала тогда фрау Сагорайт.

7

      На другое утро к ним присоединился еще один человек: молодой, на костылях, инвалид – на одной ноге. Он украдкой поглядывал на окна крестьянского дома и, должно быть, многое отдал бы, чтобы скорей тронуться в путь. Левой ноги у него не было до колена. От колена штанина была подвернута и прикреплена под полой пальто. Человек этот был совсем еще молодой, почти мальчишка. Волосы жиденькие, с медным отливом.

      Он хотел было пристроиться сразу за Комареком, но этого уже Генрих не допустил. Он оттер чужого своей тележкой, и тот теперь ковылял за Генрихом, а за ним шла фрау Сагорайт.

      С первых же минут у всех родилось молчаливое уважение ко вновь приставшему. Генрих бросился ему помогать, когда он утром, прыгая на одной ноге, старался поднять свой костыль. А фрау Сагорайт называла его «фольксгеноссе»[Нацистское обращение.]. Однажды хотела даже взять у него рюкзак и положить на свою тележку, но Рыжий, повернувшись на одной ноге, не позволил снять с себя поклажу.

      Майский жук, лети ко мне!

      Мой отец погиб на войне,

      Померания вся сгорела дотла,

      В Померании мать моя померла…

[Стихи для этой книги перевела И. Озерова.]

      Как-то, когда они шли по берегу озера, Генрих вспомнил один давно прошедший январский день…

      Они шли тогда по льду залива. Кругом ослепительно сверкал снег, и ветер дул прямо в лицо. Семь других колонн переходили залив по льду. Вдали тянулась коса. Но она была совсем низкая и плоская, и за ней было море.

      Генрих уже несколько раз спрашивал мать, правда ли, что это и есть море, и мама всякий раз отвечала:

      – Да, Генрих, это море и есть.

      Но как же это получалось, что они видели море за косой?

      – Это потому, что ветер, – отвечала мама. – Ветер дует в сторону берега и поднимает море.

      Ну, уж этого не могло быть! Как это ветер может поднять море? Да оно затопило бы низкую косу.

      – Но, может быть, это и лед в заливе, – сказала мама. – Может быть, лед в заливе поднялся.

      Генрих никогда еще не видел моря, а сейчас оно было рядом, вон за тем лесом. Прямо чудо какое-то! Сине-зеленое, а ближе к горизонту – желтоватое. Да и вообще море оказалось гораздо светлее, чем он представлял себе.

      – А мы дойдем до самого моря?

      – Там увидим, Генрих.

      – Мы сначала перейдем косу, да? А потом пойдем вдоль моря, да?

      Они тащили за собой детские санки и говорили о море.

      – Нет, Генрих, оно не плохое и не хорошее, – говорила мать. – Оно большое очень.

      – И красивое, да?

      – Правда, красивое, – согласилась мама.

      На косе они и встретили барона фон