Браконьерщина. Игорь Александрович Кожухов

наедались. Вот и тот раз могли вместо рыбалки где-нибудь на пьянку залечь. Ведь если вместе утонули, где тогда они – всю пойму до льда протралили вдоль и поперёк.

      Было видно, что он сам не верил в то, о чём говорил, но слова давали, пусть эфемерную, мизерную, но надежду. Докурив, парень, согнувшись надо льдом, уходил, а мужики почему-то виновато молчали.

* * *

      Не спрашивающий меня ни о чём отец наконец заговорил:

      – Это значит, любовь прошла? Как, скажи, дальше собираешься жить? И пацан там остался, теперь совсем безотцовщина, так, что ли?

      Меня самого мучил этот вопрос. Но сейчас отнекивался, налегая на денежную проблему. Отец, внимательно наблюдая за моими метаниями по кухне, слушал, задумчиво передвигая по столу пустой стакан. Когда я, истратив словарный запас, остановился, понимая, что ничего внятного не сказал, он подытожил:

      – Значит, денег собьёшь и вернёшься? Ты думаешь, что рыбалкой проще заработать, чем другим делом? А я вот так не считаю. Но даже если пойдёт у вас, уверен, что тебя ждать будут дома? Я про бабу твою сейчас… Ведь, добрав одно, другое совсем потерять можешь…

      Не дождавшись от меня ответа, он поднялся.

      – К празднику быка надо резать. Я, конечно, и один могу, но раз уж ты тут, давай седьмого с утра быстро справим дело. А потом уж на сытый желудок занимайся этим своим, – он сморщился, вспоминая новое слово, – бизнесом?!

      …С одной стороны, рыбачить зимой проще, чем летом. Определился с местом, замерил глубины – и крути по льду дыры, гони прогоны под удобный метраж между майнами. А там уж жди удачи, таскай сеть туда-сюда хоть раз в неделю, хоть два, хоть три… Попал на ход или угодил на косу, где нынче мелочь играет, – будешь с рыбой!..

      Но рыбные места обычно знают все, кто более-менее «в теме». Поэтому заинтересованные – от старательных «червячников» с запасами мормыша, мотыля; отчаянных «металлистов», практикующих лов на железные блёсны и до именно хищников-браконьеров – крутятся всегда в одном, уловистом в этом году месте. И если удочники более терпимы друг к другу, втайне презрительно посмеиваясь над чужими привычками в рыбалке, браконьеры всегда в конфликте.

      Не успели мы «приметиться», промерив удочкой с тяжёлой блесной глубины предполагаемых ставок, как от берега к нам двинулся человек. Метров за пятьсот Валерка узнал идущего.

      – Серник Виталя прёт, раскрылатился. Второй год как на базе работает, а нос везде засунул – моё!

      Через пять минут тот подлетел, раскрасневшийся от быстрой скользящей ходьбы по гладкому льду.

      – Парни, вы что тут метите. – Он рывком расстегнул куртку, паря всем телом. – Знаете же, что тут моё место? Я какой год здесь с осени выставляюсь, по бумагам работаю! – Он остановился, окончательно снял и бросил на лёд куртку.

      – Мы тоже. Тоже здесь ставим, видишь? И ещё здесь живём, всю жизнь. – Валерка опёрся на пешню. Я невольно подшагнул к нему, показывая, что мы действительно тоже тут ставим… и живём!

      Серник некрасиво заулыбался,