Браконьерщина. Игорь Александрович Кожухов

обходили на тихом ходе мотора отмели и камышовые поля, раскинувшиеся вокруг каждого из восьми островов нашей поймы. На самом западном от деревни вышли на необжитую стоянку. Но, кроме свежего костровища и мусора, ничего не было. Такую же нашли, когда уже возвращались домой, на «Могильном». Вот здесь были спрятаны готовые к установке сети, мешки и куски палатки, на которых перебирали рыбу.

      – Это их стоянка. – Валерка уверенно обводил рукой. – Они взяли половину сетей и потянули по косе к берегу. Знали, что в это время здесь судак крутится. Только вот что дальше и где лодка – она же не могла утонуть.

      Но, пройдя от острова до линии предполагаемой установки сетей, мы ничего не увидели.

      – Давай на берег. – Валерка сам был на румпеле. – Ещё сети накидывать, нам выставляться в любом случае надо.

      Новую ставку мы протянули так, что её конец был примерно у начала ставки работающей. Манёвр, контролируемый Валеркой, удался, и уже через несколько минут он, довольный, подтягивал отработавшую сеть к борту. Стало уже достаточно темно, но вблизи, а я правил вёслами, всё было хорошо видно. Сначала показалось, что рыбы немного, и «главный» засомневался:

      – Слышь, может, давай пройдём по ней, рыбу повытаскиваем, а сеть оставим. Что-то, по-моему, мало…

      Но, поднимая сети, мы поняли, что рыба есть, только ближе ко дну. Поэтому, протянувшись до конца, подняли груз и начали собирать дель вместе с рыбой в ванны. Судака было много! Тускло-блестящие, длинными, тяжёлыми брусками они падали в ванну, глухо начинали биться, но вскоре затихали, задавленные такими же следующими. Трёх ванн не хватило, и мы продолжали выбирать сеть уже просто в лодку. Я смотрел на выныривающих из воды рыбин, глухо стучащих о дно и борта́, но не мог избавиться от мысли, что жду со страхом, как сеть поднимет из воды Юрка́ или Серёгу. И, словно угадав мои мысли, прерывающимся от усталости голосом заговорил и Валерка:

      – Тихая осень нонче… А течения здесь, в пойме, нет. Поэтому их никуда отсюда не утянет, если, конечно, шторма не будет. А всплыть не успеют, скорее всего. Вода уже холодная и ещё больше остывает. Время к зиме всё же.

      Он с пугающей будничностью, с явным знанием дела говорил о погибших. Во мне это вызывало протест, хотя, скорее всего, дело обстояло именно так.

      Валерка вдруг приостановился и, подработав сетевое полотно, резко закинул в лодку здоровую, килограммов на восемь – десять, щуку, с радостью в голосе отметив: «И такие бывают», монотонно продолжал объяснять.

      – Летом гораздо быстрее это происходит, в тёплой воде. Если они всё же там, – он указал рукой в воду, – поднимет их уже под лёд, в который они встынут до тепла. А весной всё вмороженное в лёд первым вытаивает. Только лишь бы сильно не опоздать: ворон, сорок и всякую дичь, которым в радость сладкая человечина, никто не отменял! Хотя ещё, возможно, родные тралы вызовут, те ползают, бывает, поднимают…

      Наконец сеть закончилась. В лодке шевелилась, била хвостами, шлёпала жабрами огромная гора рыбы.

      – Килограммов