Браконьерщина. Игорь Александрович Кожухов

председателя на лодках, ориентировались тут, как у себя во дворе, досконально помня всех!

      Старая Степанида Никитична ходила среди могил и, тыкая высокой, словно архиерейский посох, клюкой в очередной квадратный силуэт, нараспев говорила.

      – Ульян Гниловский, с начала двадцатого лежит, в бане угорел, молодой совсем, здоровый… Павло Овчаров, издали к нашей деревне прибился. Только жить начал, власть дом строить разрешила, так на заготовке брёвен для дома в бору сосной и задавило, один был, долго придавленный маялся, губы от боли пообгрыз… а может, и мыши – два дня лежал, пока спохватились…

      Она с сомнением останавливалась и, достав из кармана кусок сладкого позавчерашнего пирога, крошила его на могилу известного лишь ей Павла, на секунды задержавшись в том времени. Мы стояли тихо и ждали продолжения, заворожённые складностью рассказа, почти не веря, что речь идёт о настоящей, только давно прошедшей жизни. И что под этим квадратом человек, который ходил по той же земле, что теперь и мы, который так же играл в войнушку, воровал ранетки у жадины-пасечника и был для «порядку» порот лёгким тряпочным ремнём дома батей – он был! По крайней мере, так вещает об этом самая старая в деревне. А как там на самом деле, кто знает?..

      …Вечером нас за несколько ходок перевозили на родную сторону, и мы помогали старухам «доползать» по липнувшему к ногам суглинку дна водохранилища до твёрдого берега. Потом моментально убегали в открытую «всем народам», без единого ещё забора деревню, скидывая с себя грустный груз прошлого. Жизнь впереди!..

      …Через какое-то время вода всё же разорвала лохматую лесами горбатую сушу, словно первобытную Пандею мировой Океан, на несколько кусков. Разделение новообразованной земли на части по незащищённым лесами логам произошло быстро, буквально за несколько осенних ветреных сезонов. А вот в борьбе с заросшими буйной растительностью островами стихия замешкалась, позволив какое-то время поприсутствовать на них человеку. И человек, возомнив себя хозяином положения, кинулся доказывать свою самостоятельность…

      Сначала на самый большой по площади остров стали завозить скот на летний выгон. Это было удобно, ведь окружённые водой животные были словно в загоне. Но в первую же осень, при перевозке домой, с груженой баржи сильной волной смыло тридцать коров. Спасти их не смогли, и почти всю зиму туши, вмёрзшие в лёд, выдалбливали и уволакивали в выгребные ямы. Затею бросили, «виновных» посадили, остров остался – «Коровий».

      В другой стороне от деревни клочок новообразованной суши облюбовали военные начальники! За несколько лет силами солдат там был построен мини-военный городок, похожий больше на курорт, со всеми условиями отдыха для начальства… Но, словно по трагической закономерности, из четырёх «служивших» там солдат-срочников трое утонули. Они, устав от безделья, кинули жребий и, одного оставив на «службе», пошли на лодке в октябре в деревню на