Браконьерщина. Игорь Александрович Кожухов

улыбаться, высказал мысль.

      – Ты вот у Володьки рыбалке поучись. Они с женой уже четвёртый год на острове живут, обживаются. И с рыбалки всех детей, да и родню кормят. Это не хухры-мухры какие.

      В дальнейшем разговоре я узнал, что у них на неудобном, в стороне от нас острове, конкретная стоянка: дом на две комнаты, пристроенный плотный летник, где зимой намного теплее, чем на улице, а летом прохлада. Баня, рубленная из осины с общим паром, хорошая коптильня и даже загончик для свиней.

      – Да, как заимка в лесу у егеря с женой. Только не тайга кругом, а вода. Что лучше, каждый решает сам. Мне рядом с водой сподручнее, люблю.

      Мы сразу решили, что прямо сейчас пойду с Татарином на остров, осмотрюсь, ознакомлюсь… И если ляжет на душу такая жизнь и работа – себе тоже налажу стоянку. Батя и новый знакомый в хмельном задоре обещали помочь…

      Пока шли до берега, я узнал, что Татарин приезжал пенсию оформлять.

      – Бабка-то моя моложе меня почти на пятнадцать лет! Совсем девчонкой её взял. Я в заводе уже мастером был, она пришла на практику. Влюбились, к себе в общагу её забрал. Потом дети, переезды, заботы. В общем, она у меня на хозяина и не работала. А мне выслуги хватает, по горячей сетке иду. Можно бы ещё поработать, но сил отсюда уйти нет. Сначала в отпуск приезжали на базу от завода, обжились тут, привыкли. И в городе детям свободы больше. Так что, вперёд!

      Он запустил свою двенадцатисильную «Москву», которая довольно скоро потянула нас на остров.

* * *

      Тётя Люся была невысокой живой женщиной с явными остатками былой красоты, высокой грудью и рыжими волосами. Приветливо улыбаясь, она ловко подхватила фал, подтянула лодку, прибежав к берегу по мостику, крепко пожала мне руку. Я представился.

      – Да, знаю, знаю. Дядя Саня рассказывал про тебя, когда мы к ним заходили. Скачи вверх, там ещё аборигены, знакомься. – Она заступила в лодку, уверенно обняла мужа, что-то негромко ему говоря.

      «Аборигенами» оказались двое – невысокий худой человек в совсем поношенной, явно с чужого плеча, одежде, неестественно косо улыбающийся, и огромный кот, сидящий, словно копилка, у его ног.

      – Олег. – Парень ещё радостнее заулыбался, протягивая в приветствии руку и сильно, до страшного закосил лицо, заметно борясь с болезненной судорогой, прижимающей голову к плечу.

      Я представился, пожав холодную, неживую руку. Потом я узнал, что это был племянник дяди Володи, сын его сестры, которого в первый же его приезд на остров укусил клещ. Все вокруг и, конечно, он сам, находясь в хмельной эйфории, внимания этому не придали: «клещ, он и в Африке клещ», тем более «едены этими тварями были все», как говорила тётя Люся. А температура с похмелья – вообще дело житейское. В общем, скрутило его в каральку через месяц, в городе… Врачи говорили, что вообще не выживет, но парень выжил и с явным параличом был выслан из городской квартиры сюда, как бы на реабилитацию. Того минимума действий, что он мог делать, хватало для жизни