Руфь. Элизабет Гаскелл

прежде чем мы сумеем понять и принять его существование. Руфь оставалась невинной и чистой, словно первый снег. Конечно, она слышала о любви, но не представляла признаки и симптомы опасного состояния, да и никогда о них не задумывалась. Дни ее заполняла печаль, оставляя место и время лишь для мыслей о непосредственных обязанностях и воспоминаний о безвозвратно ушедшей счастливой жизни. Но душевная пустота после смерти матушки и во время болезни отца научила ее особенно ценить душевное тепло и сочувствие – сначала со стороны Дженни, а теперь и со стороны мистера Беллингема. Снова увидеть родной дом, к тому же вместе с ним! Показать (исполнив его желание) милые сердцу уголки – каждый со своей историей, со своими воспоминаниями! Ни единая тень опасения или сомнения не омрачила счастливую неделю ожидания и слишком яркую, чтобы доверить ее чьим-нибудь равнодушным и грубым ушам, мечту.

      Глава 4

      Опасная прогулка

      И вот настало следующее воскресенье – такое безупречное, словно в мире не существовало ни печалей, ни смерти, ни чувства вины. Два дождливых дня умыли землю, сделав ее такой же свежей, чистой и прекрасной, как небо. Руфь сочла реализацию своих надежд слишком полной и подумала, что к полудню снова соберутся тучи, однако ничто не нарушило природной гармонии, и в два часа она с радостно бившимся сердцем появилась в предместье Лизоус, мечтая остановить быстро летевшее время.

      Они медленно пошли по наполненным ароматами аллеям, как будто верили, что неторопливая прогулка продлит время и остановит стремительный бег огненных коней к закатному завершению дня. Лишь к пяти часам путники подошли к застывшему в воскресном покое огромному, похожему на темную бесформенную массу колесу старинной мельницы, все еще мокрому после вчерашнего погружения в прозрачную водную глубину, поднялись на небольшой холм, еще не окончательно укрытый тенью вязового полога. Легким движением лежавшей на руке спутника ладони Руфь остановила его и заглянула в лицо, стараясь уловить выражение, возникшее при виде мирно покоившегося в предвечерней неге Милхем-Грейнджа. Дом представлял собой результат множества доделок и переделок. Округа не знала недостатка в строительных материалах, а потому каждый следующий владелец считал необходимым что-нибудь перестроить, добавить и расширить. В результате сооружение превратилось в живописное, наполненное светом и тенью беспорядочное скопление частей, ярко воплощавшее понятие «дом». Все его фронтоны и закоулки объединялись и удерживались в согласии нежной зеленью плетистых роз и вьющихся растений. Пока не наступило время аренды, за фермой присматривали пожилые супруги, но они жили в дальней части дома и никогда не ходили через парадную дверь. Свободную территорию освоили маленькие птички, вольготно и безбоязненно расположившись на крыльце, оконных откосах и даже на краях старинного каменного резервуара для сбора дождевой воды с крыши. Путешественники молча прошли