Человеческая стая. Ольга Асташенкова

так свойственных любой юности, – не имел ничего общего с действительностью. Поля давно – с самого детства – и безуспешно искала между ними связь, но всегда разочаровывалась: в реальности, в своём окружении, в современности. Книжные принцессы жили в замках, она – в хрущёвке, книжные девы носили шикарные платья, она – штанишки после Лены, не всегда джинсы; книжные мужчины вставали грудью на защиту друзей, а её без объяснений бросила Маша; книжные девушки влюблялись в книжных юношей, а те совершали ради их красоты славные подвиги. Поля же ощущала себя уродливой, и никто, решительно никто не любил её. Да и было ли место подвигу в жизни её одноклассников? Как теперь объяснить Валентине Григорьевне всё это? Да нужно ли выворачивать себя наизнанку из-за единственной тройки? Может ли обычная учительница, хоть и самая лучшая, понять всю глубину разочарования во внешнем мире? Но Валентина Григорьевна видела её насквозь. Цепкий взгляд старой женщины проникал в саму суть.

      – Все эти книги, Поля, написаны о реальных людях, – она чуть лукаво улыбнулась. – Что ты думаешь, во времена, о которых писал Дюма, люди были лучше?

      Поля даже не удивилась, откуда Старуха знает её литературные пристрастия последнего времени. А обдумывая эту ситуацию позже, пришла к выводу: начитанному человеку несложно понять, какой автор вкладывает в голову юного читателя те или иные мысли. Поля лишь кивнула в ответ на вопрос. Она вовсе не хотела выставлять напоказ своё разочарование внешним миром. Она собиралась скрыть, как ей невыносимо существовать в нём. Даже от самой себя.

      – Такие же, – Валентина Григорьевна продолжала улыбаться, – я уже так давно на свете живу, столько классов выпустила, и все они одинаковы. Меняется обёртка десятилетий и веков, а люди те же.

      Она говорила так, словно сама жила и во времена Дюма, и задолго до них.

      – Меняется мода, материалы и политический строй, а теперь технический прогресс неотвратимо упрощает наш быт, но люди остаются прежними. Их недостатки те же.

      – Я читала только про достоинства, – перебила учительницу Поля. Мысли об этом изводили её долгими ночами, не давая заснуть, отвлекали на уроках, останавливали посреди дороги по пути в школу, а теперь обрели неожиданного слушателя. – Кто из современных людей умеет дружить, любить, прощать? Кто ставит идею выше своего удобства? – Поля вдруг запнулась, девочке, говорившей так немного, в устной речи без предварительной подготовки оказалось сложно выразить глубину пропасти, отделявшей реальный мир от того, каким она хотела бы его видеть.

      – Поля, есть жанр, – Валентина Григорьевна покачала головой. – Многие литературные направления подразумевают идеализацию одних понятий и обесценивание других. По закону жанра злодей уродлив, а герой красив. Он не знает ни страха, ни сомнений. Но в жизни героем может оказаться кто угодно. Даже самый невзрачный человек, от кого не ожидаешь, однажды возьмёт и совершит поступок, который будут прославлять писатели через века.

      Поле почему-то представился Миша