После человека. Рассказ. Олег Харит

внутри меня защемило, ещё один узел соединялся, вытягивая силы из меня. Мы продолжали шагать, не задавая вопросов, потому что оставалось только идти вперёд. Мэри закрывала глаза, когда мы проходили мимо обломков с надписями, оставленными, вероятно, рабочими завода. Там читались обрывки фраз, призывов к протестам и единству. Сейчас это казалось насмешкой над нашим положением, в котором мы не понимали, кто мы такие, куда двигаемся и почему всё случилось.

      Под вечер мы вышли за пределы завода, уперлись в непонятную дорожную развязку, где знак с едва различимой надписью маячил среди груды плит. Я не разбирал слов, буквы стёрлись, и только стрелка указывала в противоположную сторону. Мы могли пойти либо туда, где дорога уходила в мертвецкий лес, либо обратно, где поле и руины. Я понял, что выбирать бессмысленно, потому что мир вокруг не предлагал спасения. Мэри положила голову мне на плечо, её волосы вплелись в мою шею, и я ощутил знакомый импульс, который проходил внутри нас. Мне казалось, мы проживаем одни и те же мысли, видим одни и те же страшные воспоминания, где я стою на охранном посту, не даю людям пройти, держу в руках оружие, чувствую их страх и не колеблюсь. Я спрашивал себя, когда я перестал быть человеком. Мэри сжимала мои пальцы, как если бы понимала этот вопрос.

      Мы выбрали лесную дорогу, надеясь, что там найдём воду или хоть каплю тени. Мы вошли в царство переплетённых ветвей, которые тянулись, как уродливые конечности, усеиваясь бурыми листьями, похожими на обугленную плоть. Под ногами лежали искорёженные стволы. Мы углублялись в эту чащу, и каждый шорох вызывал в нас ощущение тревоги, хотя мы давно перестали бояться обычных опасностей. Лиза тихо стонала, прижимаясь ко мне. Я чувствовал, как часть моих рёбер сместилась, давая ей пространство. Мэри двигалась справа, её рука обвивала мою талию, её плечо пульсировало от накатывающего жара. Мы, казалось, сливались в единый организм, и я не мог сказать, кто ведёт остальных, кто подчиняется. Я шагал, обхватывая их двоих, они шагали, обхватывая меня. Тепло чужих рук стало нашим общим теплом.

      Где-то на середине леса нас остановил шум. Из зарослей вышла фигура, на вид человек, но голова у него была наклонена под неестественным углом. Глаза смотрели в разные стороны, рот приоткрыт, язык высовывался через край губ. Он держал автомат, который, казалось, прикипел к руке. Я застыл, всмотрелся в его лицо. Хотел заговорить, думал, что, может быть, это военный, ветеран, в котором жива воля к порядку. Он странно закачался, выдавил из горла прерывистый хрип. Я сделал шаг к нему, поднял левую руку, показывая, что не имею злого умысла. Его тело содрогнулось, бледная шея дрогнула, и в тот миг он выстрелил куда-то в сторону. Потом он сделал шаг назад, выронил автомат. Я подошёл ближе, увидел, что его скуловая кость выпирает. Взгляд у него был бессмысленным. Он рухнул на колени, захрипел и затих. Я смотрел, не в силах помочь. Мэри приближалась, держалась позади меня, дышала часто, дрожала.

      Мы оставили этого