После человека. Рассказ. Олег Харит

семью, страну, народ. Я ошибался или осознанно закрывал глаза.

      Мы остановились рядом с перекинутой балкой, которой когда-то скрепляли стены. Из-под обломков стекала дождевая жижа, напоминавшая ржавый маслянистый осадок. Мэри присела, набрала горсть жидкости в ладонь, поднесла ко рту, но не смогла сделать глоток. Вода была вязкой, обжигала горло запахом металлических примесей. Она откинула ладонь, как если бы в ней тлело что-то опасное. Я почувствовал её дрожь, не захотел признавать, что всё вокруг нас отравлено. Лиза сидела на корточках, смотрела в пустоту, шевелила губами и неслышно повторяла стишок. Её плечи срослись с моим предплечьем, и я ощущал её сердечный ритм, переходящий в мой. Наша совместная пульсация сбивала меня с толку.

      На горизонте мелькнул силуэт, напомнивший мне одного из тех, кого я знал раньше, но я не смог вспомнить имени. Я подозвал его окриком. На ответ надеялся, хотя и не верил, что он ещё способен говорить. Фигура качнулась, упала за бордюр, послышался хрип. Я двинулся туда, оставив Мэри и Лизу в нескольких шагах позади. В кармане ощущалась тяжесть небольшого ножа, когда-то я считал его простым инструментом, но понимал, что сейчас это оружие может спасти жизнь или забрать её. Я вышел к бордюру и увидел, что там лежит человек, по крайней мере, он выглядел человеком. Под его боком расползался кроваво-чёрный подтёк, пальцы дрожали, взгляд блуждал. Я присел, хотел спросить, могу ли помочь. Он смотрел на меня, губы беззвучно открывались, и вдруг я разглядел, что его глаза лишены век, кожа вокруг глаз плотно прилегает к глазницам. Он моргал, но веки не смыкались. Страх пронзил меня. Я протянул руку, прикоснулся к его лбу, ощутил жар. Потом заметил отверстие на боку, где зиял след от пули. Видимо, остались те, кто не позволял никому жить. Он прошептал нечто, походившее на просьбу или мольбу, и в последний раз вздохнул. Я отшатнулся, заметив, что моя ладонь окрасилась его кровью, пропиталась тёмной влагой.

      Я вернулся к Мэри, прикрывая глаза, стараясь не замечать, как растекается по запястью чёрная жидкость, эта смерть становилась частью меня. Она обняла меня, спросила, жив ли тот, кого я звал. Я отрицательно покачал головой. Она вздохнула, прижалась ближе, и я почувствовал тепло чужой руки. Её плечо было влажным, как чешуйчатая поверхность. Я вспомнил, как в прежней жизни прикасался к ней, гладил её шёлковые волосы, думал, что мы ещё будем счастливы. Мне казалось, что это было в другой век, когда моя совесть не обросла слоями вины.

      Мы двинулись дальше, оставляя за спиной трупы машин и людей. В какой-то момент я заметил, что асфальт закончился, перед нами распахнулось серое поле, заросшее низкими кустами с колючками. Каждый шорох заставлял меня вздрагивать. Мэри шла вплотную, Лиза двигалась вровень со мной, её тень сливалась с моей. Я хотел отогнать мысль, что мы давно уже не три существа, а одно, но ощущение тесной спайки наседало, не отпускало. Чужие руки становились родными, моя кожа теряла чёткие границы,