Хайо, адотворец. Мина Икемото Гош

друг последовал за тобой, а не за мной, так что немного попетлял, заблудился, наткнулся на какой-то улочке на этот храм и подумал, что за спрос не ударят в нос, так что зашел узнать дорогу.

      – Можно было обратиться… к прохожим.

      – Да там такой маленький храмик, мне и в голову не пришло, что он для Бога Столпов. Просто у Волноходца их сотни по всему острову. Я объяснил, что удираю от его младшего коллеги, и, насколько я понял, боги не могут ни заходить на территорию чужих храмов, ни даже видеть, что там за оградой, так что Бог Столпов впустил меня переждать, пока Сжигатель не остынет. А потом начался этот ливерный дождь. – Мансаку громко застонал и откинулся на спинку скамейки. – Как же у меня все болит! А у тебя что произошло? Как ты оторвалась от Сжигателя?

      Хайо вздохнула и выложила Мансаку все: и про Нацуами, и про хижину посланий, и про письмо Дзуна.

      – Нацуами не показал само письмо, – сказала она. – Он уверен, что люди, у которых с ним сильная эн, обязательно из-за этого страдают и что если я прочту, то наша с ним связь станет излишне крепкой.

      – И он убежал, чтобы оборвать ее, пока она еще слабая, – то есть сделал то, что должен был сделать по отношению к Дзуну, пока они не сблизились. – Мансаку медленно жевал рис. – По правде выходит, что этот Нацуами вроде как… виноват, Хайо.

      – Он бы, наверное, согласился. – Хайо вспоминала шок в умных глазах, ужас, который Нацуами не смог спрятать даже за завесой волос. – Но ведь я не виновата в смерти того, к чьему трупу меня приводит адотворческая эн. Может, у него примерно так же.

      – Вот и узнаем, когда снова его встретим – а мы встретим. Если Нацуами так часто бывает в той хижине, значит, он, скорее всего, местный. – Мансаку собрал с кончиков пальцев налипшие зернышки риса. – К слову, о хижинах посланий и слепых зонах для богов: ты в курсе, что поскольку тут инфопункт Удзигами, то эта телефонная будка тоже считается святилищем? Здесь можно напрямую связаться с Удзигами, местным богом-хранителем.

      Хайо проследила за взглядом Мансаку до телефонной будки с прозрачными стенками. Над дверью растянулась веревка с кисточками из щепок и соломы, а под тростниковым навесом примостилась стрелка-указатель.

      – И что?

      – А то, что в этой будке нас не подслушают другие боги.

      – Кроме Удзигами.

      – Вообще-то нет. Я спросил Икусиму, она следит за святилищем у инфопункта, и вроде как Удзигами не слышит тебя, если ты находишься внутри будки, но трубку не снимаешь. Так линия не перегружается. – Мансаку встал, сгреб мусор. – Закончишь есть – кое-что покажу.

      Внутри будки обнаружился маленький фонтанчик для омовения рук и рта. Ярко-зеленый телефон с обоих боков был отделан сакаки, как алтарь на полке у Дзуна.

      Мансаку закрыл дверь.

      – Я сказал Волноходцу ту версию правды касаемо Дзуна и его писем, которая была уместна на данный момент. – Он вытащил из рукава голубой конверт. – Это выпало из одежды Дзуна при эпичном