О тиграх. Ная Йежек

засовывают?.. – несмотря на внушительные размеры морской нимфы и её очевидное недовольство собственным собеседником, голос еë звучал певуче и нежно.

      – Засовывают, конечно: лягушек, птичек, рыбок… – перечислил гуттаперчевый человек.

      – Рыбок?!! – ужаснулась Нани – так, словно лягушки и птички, в сравнении с этим, показались ей невиннейшим пустяком.

      – Да!! – закивал возбуждëнный Бруно, очевидно донельзя вдохновлëнный своей идеей. – А у нас, Нани… у нас будет как бы… наоборот!..

      Однако морская нимфа не разделила его энтузиазма. Она несколько раз моргнула, молча роняя на песок крупные капли воды… а после вдруг зашипела:

      – Знаешь что, Бруно?!. Занырни-ка ты сам себе в задний прохо-блу-б… – последнее слово оборвалось невнятным бульканьем пузырей – русалка возмущëнно ушла под воду.

      Гуттаперчевый человек забегал вокруг аквариума:

      – Нани! Ну, рыбка моя! Подумай!..

      Я могла только гадать, о чëм говорят эти удивительные артисты, но Апсэль вдруг густо покраснел, и, не став дожидаться окончания спора, снова вывел меня на улицу. Бубня под нос что-то нелестное об «этих ваших полуночных мероприятиях», он засеменил прочь от шапито и, недолго думая, решил представить меня моим будущим партнëрам – Арлекину и Коломбине.

      Паяцы не спали: сквозь ткань шатра пробивался приглушённый свет фонаря; за занавеской слышался женский смех – тихий и заразительный, точно его владелицу мучили лёгкой щекоткой, – а этому смеху вторил какой-то хрипловатый обольщающий шепоток.

      Не торопясь заглядывать внутрь, старик прокашлялся.

      – Голубушка! Коломбина!.. – позвал он, попутно одаряя меня озорной улыбкой. – Посмотри, кого я тут к вам привëл!..

      В шатре завозились, и несколько мгновений спустя из-за занавески выглянула рыжая голова:

      – Неужели, нашли Пьеро?!

      Коломбина оказалась упитанной и добродушной женщиной. Мягкая грудь, чуть сдавленная корсетом, больше чем наполовину выглядывала из платья; пышные бëдра едва не рвали ткань еë разноцветной юбки. Она была мало похожа на легкокрылую птичку – если только на пëстрого, округлого фазана, – и тем не менее, все жители циркового городка ласково называли еë Голубушка.

      Выслушав Апсэля, она поглядела на меня сверху вниз и расплылась в умилëнной улыбке:

      – Пьеро у нас будет совсем малюткой! Ну ничего, так даже забавнее!.. Реми, земля ему пухом, был лысым и с животом…

      – Кто-то сказал «Пьеро»?! – из шатра показался наспех одетый мужчина. Я сразу признала в нëм Арлекина: рубаха и панталоны паяца были обшиты разноцветными заплатками в форме ромбов и тем самым составляли единый ансамбль с юбкой Голубушки.

      – Ну наконец-то!.. – взлохмаченный и счастливый, он приветственным жестом потряс мне руку. Паяца, как и его партнëршу, совсем не смутил мой возраст. – Ах, боже-боже, какая крошка! – только и улыбнулся он.

      Арлекин был на пол-ладони пониже Голубушки Коломбины, чуть поуже еë в