Пока отражение молчит. Демид Легет

затягивающая взгляд, обещающая безумие тому, кто заглянет слишком глубоко. И в этой бездонной пустоте горели два уголька. Не глаза, но их чудовищное подобие. Два красных, тлеющих, как угли в остывающем горне вселенной, огонька. Они не излучали свет, скорее, впитывали его, и в их глубине плескалась древняя, нечеловеческая злоба, безграничная усталость существа, видевшего смерть галактик, и… что это? Неужели любопытство? Да, странное, холодное, почти препарирующее любопытство к этому мелкому смертному существу, посмевшему потревожить его сон.

      Эти красные точки смотрели прямо на Люциана, и, и он чувствовал этот взгляд не глазами, а всей своей кожей, всей своей душой… Он проникал в него, игнорируя плоть и кости, выворачивая душу наизнанку, безжалостно высвечивая самые потаенные страхи, самые стыдные желания, самые горькие сожаления. Он чувствовал себя обнаженным, беззащитным, прочитанным до последней запятой в книге его жалкой жизни.

      «Т-ты-ы з-з-ва-ал…»

      Голос Существа… Это не был звук в привычном понимании. Это была вибрация, и, пронизывающая все вокруг. Она резонировала в каменном полу, в ржавом металле, в костях черепа Люциана, в его зубах, заставляя их болезненно ныть. Это был скрежет звездной пыли по разбитому стеклу вечности, смешанный с едва слышным шепотом тысячи мертвых, забытых голосов, с сухим хрустом ломающихся под гнетом времени костей, с воем космического ветра в пустых глазницах мертвых богов. От этого голоса кровь стыла в жилах, а разум цепенел, отказываясь воспринимать невозможное.

      Люциан рухнул на колени… Силы оставили его. Тело больше не подчинялось ему, и, превратившись в мешок с костями, наполненный агонией. Мышцы свело невыносимой судорогой, будто по ним пропустили разряд молнии. Кости горели изнутри, словно их облили кислотой забвения. Он задыхался, судорожно хватая ртом плотный, тяжелый воздух кузницы, теперь пахнущий не только дымом и пылью, но и озоном, серой и чем-то еще – приторным, сладковатым запахом тления звезд. Легкие горели.

      «Я… звал…» – с нечеловеческим трудом выдавил он… Слова царапали горло, и, как битое стекло. Каждый звук отзывался новой волной муки. Но он сказал это. Признал свой вызов.

      Существо из зеркала медленно, и, с какой-то текучей, невозможной грацией, склонилось над ним… Его не-лицо, этот провал в ничто, оказалось совсем близко. Люциан ощутил ледяное дыхание пустоты на своей коже. И в этой черноте, в этой бездне, он увидел не тьму, как ожидал, а нечто гораздо более страшное – бесконечность. Головокружительный калейдоскоп умирающих и рождающихся галактик. Туманности, похожие на гигантские призрачные цветы. Черные дыры, жадно поглощающие свет и время. Он увидел взлет и падение бессчетных цивилизаций – от микроскопических существ в капле воды до разумных кристаллов, строивших города на орбитах умирающих звезд. Он увидел миры, сложенные, как страницы гигантской, бесконечной книги бытия, которую это Существо перелистывало одним ленивым движением своей непостижимой мысли.

      И