Россия в поисках эффективности. Борис Николаевич Шапталов

самой Москвы. Кем-то из сторонников такого сближения была выдвинута идея о браке князя Ягайло с дочерью Дмитрия Донского. Однако проект провалился. Альтернативе сближения с Москвой Ягайло выбрал возможность стать королем Польши. Но до полного разрыва было еще далеко. Другой литовский великий князь – Витовт (напомню, что Литве приходилось воевать на два фронта, отсюда двойное княжение) – отдал свою дочь Софью за сына Дмитрия Донского Василия. Первенцем в семье стал будущий великий князь Василий II.

      В 1386 г. была заключена первая уния между Литвой и Польшей, скрепленная браком польской королевы и литовского великого князя Ягайло. По условиям договора Литва принимала католичество. Для Ягайло это не было чрезмерным требованием, Польша стоила обедни! Были вписаны и некоторые другие меры объединительные меры. Процесс пошел. Он был долгим и растянулся на 200 лет! Слабеющей литовской элите, постепенно ассимилирующейся среди местного народа, требовалась иная идеологическая и культурная ориентация, чем традиционные ценности. Язычество и в Литве уходило в прошлое под напором более высокой культуры Европы. Как в свое время у князя Владимира у литовской знати был выбор. Только теперь выбирать приходилось между православным и католическим политико-культурным потенциалом. Вектор выбора колебался то в одну, то в другую сторону, и это было естественным. Такой объективный фактор, как доминирование славянского православного населения в Литовском княжестве подвигал к выбору в пользу православно-византийской культуры. Однако слабость умирающей Византии не позволяла ей сыграть активную политическую роль в этой борьбе, подобно той, что она сыграла в варяжский период Руси. В то же время растущая культурная сила Западной Европы оказывала все возрастающее влияние на Литву, втягивая ее в свою орбиту. Но этому противодействовал другой фактор – вековая, почти нескончаемая война с католическим Тевтонским Орденом.

      Борьба между сторонниками «восточной» и «западной» ориентации тянулась очень долго. Но если католический Запад в лице Польши предпринимал регулярные усилия по привлечению правящего класса Литвы на свою сторону, то со стороны другого центра – Северо-Восточной Руси – их было слишком мало. Но они были. Например, в конце 1420-х годов тверской князь Борис Александрович помог Витовту добиться присяги на верность от рязанского и пронского князей. Фактически, возможно сами того не сознавая, тверские князья выступали за объединение Руси по прежним варяжским лекалам, в тех исторических условиях идя на «литовский вариант». Но московские князья неизменно брали верх. Московское княжество находилось на подъеме и не собиралось расставаться с ролью лидера в землях бывшего Владимиро-Суздальского княжества. В конце концов, за ним стояли традиции Юрия Долгорукова и Андрея Боголюбского, также претендовавших на первые роли в Киевской Руси. И у Москвы был шанс объединить Киевскую Русь!

      Связи между Литовско-Русским государством и Северо-Западной Русью, в том числе