Нестрашный суд. Владимир Юрьевич Василенко

того, что им могут дать прямо сейчас… уже дают, и получаемое – катастрофа… На то, чтоб посреди пьесы с выхолощенно-бесплодным сюжетом вдруг осознать, что люди, заполонившие театр, вместе с теми, кто на сцене, и всеми причастными к созданию этого действия во главе с режиссером и автором – персонажи игры, перемешавшей галерку с партером и выведшей на сцену и в авторы бог знает кого… Прочесть подобное сообщение, понять, что это значит, к чему ведет, и не потерять голову – это оправдать доверие «письмен египетских» твоей жизни к тебе как к читателю.

      Так, и что делать? Что правильно прочитавшему сообщение делать? Кашу есть, немцев бить. «Сейчас глаза мои сомкнутся, / Я крепко обнимусь с землей» (Владимир Семёнович). Вот так просто. Так же просто, как об этом и сказано: «…обнимусь с землей». И всё. Почему? Потому что ты был рожден для этого. Сейчас, за мгновение до этого объятия, ты увидел его изначальную заданность. Понял и принял свою жизнь. Всю. До конца… А тот, кто за хлебом вышел и под машину попал. Тоже прочел сообщение? Понял и принял свою изначальную заданность? Да. Но это же манипуляция!.. Да. Для того, кто так считает. Кто не умеет и не желает читать. Сопоставление этих двух сообщений: объятия с землей в бою и нелепой смерти у своего дома – часть общего, одного на всех… одного обо всех… сообщения. Фрагмент огромной картины. Сообщающей уму своего зрителя (коих всегда и во все времена – единицы) всю его, ума, силу. Открывающей ему эту силу. Что и названо «откровением». Сводящимся именно к этому: жизнь – сообщение.

      – …Как я оказался здесь… – возник в дверях кухни Марат… – и где именно?..

      – Выспались? – оглядел Панкратов вошедшего. – Мы в моей квартире. Добрались на такси. Вчера, не так чтоб поздно. Судя по виду, все хорошо? Сейчас чай будем пить. Предпочитаете черный, зеленый?

      – А как насчет лечить подобное подобным?

      – Так то – лечить. А вы, я смотрю, в порядке. Разве что ложку ликера в чай.

      – Пойду умоюсь…

      Хлопоча над завтраком, Панкратов вспоминал свой вчерашний утренний (ровно сутки назад) звонок и все, что за ним последовало.

      – …Слушаю, – после долгой гудковой прелюдии ответили в трубке.

      – Добрый день, профессор. Космонавт номер два.

      – Хотите предложить космонавта номер три.

      – Как вы догадались?

      – По этому вашему: «космонавт номер два».

      – Я помню нашу с вами, Юрий Григорьевич, договоренность никого больше не посвящать в исследование. Дело в том, что в ходе применения полученной мною от вас…

      – Фиговинки.

      – …возник непредвиденный момент. Совершенно нетелефонный разговор. Как бы нам встретиться? Много времени не отниму. Найдется у вас пять минут?

      Стеклянный лифт.

      Стеклянный пол.

      Стеклянный стол.

      – Хотите привлечь меня за «кока-колы нет»?.. – глава стеклянного кабинета указал на уже известное майору Панкратову кресло… – Другого повода нашей встречи я, честно говоря, не вижу. И чтобы сразу расставить точки над «i» – эта часть разработки под таким грифом, что фиговинке и не снилось.

      – Я обратил внимание на загруженность шоссе, – покивал Панкратов. – И заверяю вас, Юрий Григорьевич, что суть