Нестрашный суд. Владимир Юрьевич Василенко

есть жизнь. Мы и стоим в беседке на твердой поверхности… и чувствуем под ногой упругость уже невидимого склона… и успокаиваемся, ступая на асфальт в темноте… и минуем как всегда провожающий нас взглядом «Туран» на стоянке… и подходим к соединяющему несуществующие берега сооружению, на середине которого, как всегда, расстанемся, диаметрально разойдемся (одна – в Правобережье, другой – назад, в центр)… и НЕ разойдемся… Надвигающаяся арка моста… Райские врата… Выдуманные: мы уже давно там, за ними. Настолько давно, что выдумываем время. Чтоб, оставаясь друг в друге, чувствовать. Нега в полусне требует соседства. Нега сознания – жеста. Не только того, что на потолке Капеллы, – любого. А любой – время. То, чем мы и являемся…

      …Путешественник во времени, сумевший предотвратить встречу своих предков в прошлом, должен мгновенно исчезнуть, то есть изначально не может быть путешественником во времени, а значит встреча предков состоится, и потомок-путешественник в прошлое сможет ее предотвратить и исчезнуть, и так до бесконечности (неопределенность, получившая название «парадокс убитого дедушки»). Но в квантовом мире принцип неопределенности являет нам «присутствующе-отсутствующие» фотоны, без всяких «либо-либо». Недавно сымитированные замкнутые времени-подобные кривые доказали возможность, вопреки неопределенности, определять разные состояния такой квантовой системы (так, кажется…). То есть, все идет… медленно… как мы сейчас этими пролетами моста… но идет к тому, что здесь и сейчас – везде и всегда… что мы действительно в невесомости, в океане… что открываемое появляется только тогда, когда мы его открываем… что Сотворенное идет свободно… как мы – коридором этой ажурно-металлической (вид из космоса) угрюмой (на деле) конструкции. Не подозревающей собственное отсутствие. Того, что ее нет. Ни в темноте, ни на остающемся от молнии свету. Фотон квантуется сознанием, являющимся неквантованной суммой фотонов. И надо – туда!.. Не назад с середины моста, а – туда!.. Не назад. Не вперед. А – в сторону! Вбок! В сквозящее начало бесконечного – в этот вход во «всё и вся». Вот он, вход – прямо перед тобой: за перилами…

      – Марат, что ты делаешь!.. – ставший криком шепот!

      На четверть выступающие над пустотой кроссовки… Упершаяся в перила поясница…

      …для сохранения «всего и вся». В этом месте. В тебе. Который уже́ «всё и вся». К чему тогда место?..

      – Алё!.. Человек на мосту!.. Собирается!.. Собирается!.. Да!.. Да!.. На железнодорожном!.. Скорее!.. Марат! Марат!..

      …Отчего нельзя покидать место, сохраняя в себе одно на двоих «всё и вся»?..

      Себя… нельзя покидать… исчезать… Отчего?.. Разве покинуть место – исчезнуть?.. Самому – нет… Но месту… Месту – да.

      Месту и его обитателям… Здесь, на месте, надо бы еще кое-что сделать… надо все записать… на бумаге… в генах… Одно на двоих никуда не денется? Да?.. Не исчезнет?

      *

      – Устраивайтесь, – глава учреждения указал на кресло. – Я говорил: до вашего отъезда