Нестрашный суд. Владимир Юрьевич Василенко

можем заставить себя действовать, но не можем заставить захотеть» (где-то в книге об Эйнштейне). Захотеть возлюбить невозможно! Или любишь, или нет. Среди львов есть злые. К чему тогда этот призыв: «возлюби»?.. К тому, чтобы от природы нелюбящие сдерживали себя от проявлений не-любви силой воли («Силой воли можно заставить себя действовать…». И НЕ действовать)… Для того же, для чего это самое «возлюби», – и Господь, и изгнание, и потоп, и Иисус: природу злых львов не изменить, но через их память о потопе и через принятые в обществе табу можно работать с их силой воли…

      У Толстого ближе к финалу… – в изменившемся в очередной раз пейзаже текла все та же мысль… – Пьер понял, что ни один волос не упадет ни с чьей головы без воли Божьей… И как эта воля дала прожить Пете Ростову?.. Каковыми привела на свет Элен, Анатоля?.. Должен ли автор любить своих отрицательных героев: Гоголь – Чичикова, Толстой – курагинскую троицу (четвертый, Ипполит, – просто дурак), Достоевский – бесов?.. Творец – Гитлера?..

      А смысл не в любви. Не в отношении к своим героям. Смысл в том, что все авторы смотрят, что́ их герои будут со всем этим делать… Каждый персонаж, помимо своих чувств, мыслей и действий, заданных автором, обладает своим собственным воображением – пищей автора. Автор питается сознанием героев, загоняемых в немыслимые ситуации. Чем немыслимее – тем слаще блюдо. Не в смысле извращенного воображения сочиненных злодеев… А может быть, и в нем тоже… Немыслимое злодейство может иметь свою чудесную противоположность – тот самый искомый автором выход из ощущения своей собственной сочиненности, инородности своих нравственных плюсов и минусов – выход, без злодея неосуществимый…

      Додуматься можно до чего угодно…

      Неудачные герои… Не отрицательные, а с неразвитым воображением. «Недостаточность воображения» – вот он, универсальный диагноз. Кто-то вообразил этот мир. Что мешает тебе? Вообразить его глубже. Вообразить, в конце концов, свой…

      …Резко подкатившая, обступившая, за руку потянувшая к кровати сонливость («кока-колы нет»)…

      …посреди которой в уже подступающем (улегшись, Панкратов натянул на ноги покрывало)… подступившем (повернулся на бок)… поглотившем сновидении – не кино, обычно сопровождающее засыпание, а мысли… и даже не мысли… а текст… и даже не текст, а…

      «Рапорт о комедии “Чайка”

      бортового процессора №7 восемнадцать нулей 8

      В ходе тестирования платы “Мировая душа” (“души всех слились в одну”) жесткое закрепление ее в бортовом процессоре Треплева выявило бы низкую адаптивность платы к форме. Треплев: “…дело не в старых и не в новых формах, а в том, что человек пишет, не думая ни о каких формах, пишет потому, что это свободно льется из его души”. Помимо пьесы без декораций (“Декораций никаких”), свободно льется из души Треплева любовь к Заречной (ее оценка этих обеих его свобод: “И в пьесе, по-моему, непременно должна быть любовь…”) и к матери (ее ответ: “Приживал!.. Оборвыш! Ничтожество!”).