Старый Молот. Арсений Станиславович Булгаков

появлялось живое воодушевление. Он слепо доверял своим наваждениям и шел следом, не задаваясь вопросами. Видимо, так радуются живые среди мертвых – радуясь настоящей неопределенности своего положения перед печальной определенностью окружающих. Брутто, исписав зигзагами десятки коридоров и пролетов, пришел к тупику в виде массивной железной двери. А хозяйка тени испарилась так же, как и появилась.

      Брутто ощупывал дверь – годы её не пощадили, поэтому резким толчком плеча он выбил дверной замок и оказался в белоснежных палатах, в чистом коридоре, без следа дыма и тениводки. Брутто неистово пытался отыскать её, нелепо заворачивая в ответвления от главного коридора и открывая различные кабинеты. На секунду он застыл, и, опоминаясь, стал приходить в себя: «Просто галлюцинация, это был длинный тяжелый день, обычное переутомление». Он присел на скамейку у одного из кабинетов, выдохнул, размял шею и, смирившись со своей судьбой, поднялся с намерением вернуться в бесконечную очередь. Но когда он сделал шаг, дверь кабинета резко открылась и с тяжелым звуком столкнулась с носом Брутто.

      – Запрокинь голову! – властно приказала молодая медсестра. Очень вовремя, потому что кровь пошла ручьем и чуть не залила всю одежду. Её голос показался Брутто чертовски знакомым. Он с удивленными глазами опустил голову и убедился в своих мыслях: это была она, та незнакомка с вечеринки, за которой он бежал как умалишённый по заброшенному корпусу больницы битый час. Она выглядела иначе: на ней был медицинский халат, никаких черных вещей, и она тут же узнала Брутто, искренне улыбнулась неожиданной встрече и кротко, тихо произнесла:

      – Ой… Привет!

      Она растянула слова в новую улыбку, более осторожную, но не менее яркую. Брутто замер, ошарашенный, и как тут не поверить в проведение? На секунду он замкнулся, пока в его голове стыковались вагоны из случайностей и закономерностей, бессознательные понятия желаний и спутанные сознательные мысли. Неловко блея, как невинный агнец, он смог только жалко повторить только что услышанное слово в ответ, но более медленно и протяжно.

      – Прииивет.

      Внутри его жгло желание тут же рассказать об удивительном совпадении, о том, как его шизофреническое, болезненное, то ли постнаркотическое состояние привело его прямо к ней. Но добротный удар в голову надолго вернул его в реальность, и, честно говоря, он даже не представлял, как об этом можно сказать: «Знаешь, твоя тень привела меня к тебе… Слушай, ты случайно не обладаешь астральной проекцией? Ну как Прю в „Зачарованных“». Поэтому он только отважился предложить ей выйти покурить на свежем воздухе.

      Они спустились вниз. Новый корпус больницы выглядел куда более благопристойно: металл и пластик, всё блестело чистотой и новым веянием времени. И только отвалившийся плинтус, который Брутто не замечал, словно пророк, горько напоминал о грядущем и неизбежном итоге.

      Перед входом был разбит большой