Игра против правил. Александр Рыжов

пожитками выгружаются из салона. Ничего не говорил, пыхтел дымом.

      Касаткину это надоело.

      – Послушайте, – обратился он к гренадеру, – мы не экспонаты Эрмитажа. Исторической и художественной ценности не представляем, поэтому нечего нас разглядывать.

      Гренадер отбросил окурок, который пролетел в миллиметрах от лица Алексея, и процедил снисходительно:

      – Я Сухарев. Ваш новый капитан.

      Подтянулись Шкут, Панченко, Дончук, Белоногов. Перешептывались, гадая: шутка или как?

      – У нас есть капитан. – Шкут показал на Панченко. – Мы его сами выбрали, нам другого не надо.

      – А вас никто не спрашивает. – Великан, назвавшийся Сухаревым, сплюнул под ноги. – Мы не на Западе, чтобы в демократию играть.

      Вперед выступил Чуркин, – ростом он был не ниже новоявленного капитана, а объемом бицепсов, пожалуй, и превосходил его.

      – Сухарев? Не знаем такого. Ты откуда взялся?

      – Из Москвы, – отозвался задавака. – Приехал сегодня вместе с Силиным.

      – А Силин – это кто?

      – Ваш новый тренер. Назначен руководством клуба. Посмотрим, можно ли из вашей командишки слепить что-нибудь приличное…

      «Прислали, значит, пожарника», – промелькнуло в голове у Касаткина. А тот, еще и с командой не встретившись, уже свои порядки диктует. Нового капитана им, видишь ли, навязывает. Да такого, что при первой же встрече не вызвал ничего, кроме отторжения.

      Судя по ропоту, который возник в рядах высыпавших из автобуса «авроровцев», многие подумали то же самое. А Шкут, чья маковка едва доходила Сухареву до кадыка, глядя снизу вверх, звонко крикнул:

      – А не катился бы ты назад в свою Москву? Оглобля недоструганная…

      Сию же минуту Сухарев сделал движение плечом, и Шкут отлетел к металлическому заборчику, врезался в прутья.

      Больше Касаткин себя не сдерживал. Кулак, как под действием пружины, взлетел и впечатался москвичу в приплюснутое переносье.

      Глава 3

      Дисквалификация

      Расправа над зачинщиками столкновения на Обводном канале была короткой и жестокой. Милицию не привлекали. С точки зрения Уголовного кодекса ничего серьезного не случилось: подумаешь, два-три синяка и разбитый нос. Это тянуло максимум на мелкое хулиганство с нанесением легких телесных повреждений. Командующий флотом лично позвонил в структуру охраны правопорядка и попросил не вмешиваться. Сказал: это наша епархия, разберемся без вас.

      И разобрался. Касаткин, Шкут, Дончук, Анисимов и Чуркин, признанные в результате недолгого служебного расследования главными инициаторами побоища, были изгнаны из команды. Иного исхода никто и не ожидал, ибо ясно было, что прибывший из Москвы тренер Силин, а также его протеже Сухарев находятся под могучим покровительством. Попытки Касаткина доказать, что Сухарев сам спровоцировал драку, ни к чему не привели. Напротив, стремление провинившихся оправдаться взбесило и командующего, и начштаба, и юнца-замполита. Последний пообещал, что строптивцу