Игра против правил. Александр Рыжов

имел о вас лучшее суждение, молодой человек. Вы меня разочаровали.

      То была последняя фраза, с которой профессор обратился к несостоявшемуся родственнику.

      И вот тогда крах сделался воистину глобальным. Юля потребовала, чтобы Касаткин оставил ее. Он ни к чему не пригоден и ни на что не способен. Зачем ей такой муж?

      Когда до Алексея дошло, что Юля для него потеряна, он повел себя как человек, и впрямь лишившийся рассудка. Сначала звонил ей беспрестанно, бросал в телефонную трубку то бессвязные признания в любви, то укоры, то клятвы все исправить. Юля перестала отвечать. Он каждый день ездил к ней в Петроградский район, стоял под ее окнами, ждал, когда она выйдет из дома. Уповал на то, что по дороге до метро ему удастся смягчить ее сердце, вымолить прощение. Но Юля была непреклонна, а вскорости, чтобы избавить себя от общения с ним, стала брать такси (папины доходы позволяли ей такую роскошь).

      Исчерпав все средства достичь мира и возвратить былые отношения, Алексей отчаялся и на неделю погрузился в запой – первый в его жизни. Он почти ничего не ел, перебивался плавлеными сырками, зато пустая тара от «Экстры», «Русской» и прочих дешевых сортов водки громоздилась во всех углах его квартиры.

      Обильные возлияния не облегчали душу, да еще и добавляли головной боли по утрам. Но те часы, которые он проводил в полубессознательном состоянии, когда картинка перед глазами расплывалась, в ушах шумело, а память отказывала напрочь, были некоторым отдохновением. Правда, к концу шестого дня заныла печень, вдобавок стремительно заканчивались деньги, и два этих фактора указывали на то, что алкогольную терапию пора прекращать.

      Вечером седьмого дня Касаткин кое-как оделся и вышел из дома. Пока ковылял до гастронома, силился припомнить, какое сегодня число. Не то тридцатое сентября, не то уже первое октября. На улице было еще тепло, но он мерз с похмелья, кутался в старый отцовский плащ и засовывал руки глубоко в карманы.

      На выходе со двора его перехватил участковый – коротышка-армянин. Учинил допрос: «По какому праву вы, Касаткин, нарушаете советское законодательство и нигде не работаете? Статью двести девятую за тунеядство никто не отменял, так что подумайте о последствиях».

      Алексей принялся рассказывать о своем неудачном походе в спортшколу, но участковый не дал договорить, поставил перед выбором: либо означенный гражданин в ближайшие три с половиной месяца трудоустраивается, как положено добропорядочному жителю Страны Советов, либо материалы на него будут переданы в суд. А за отлынивание от труда на благо социалистической Родины грозит от двух до пяти лет ссылки с конфискацией имущества.

      Нельзя сказать, что это предупреждение напугало Алексея. Законы он, готовясь поступать на юрфак, худо-бедно выучил. Три с половиной месяца – срок немалый, можно и не торопиться, если б не одно но. На какие шиши жить? Сблизившись с Юлей, он потерял счет тратам, покупал охапками цветы, назначал свидания в дорогих ресторанах, сменил гардероб, чтобы не казаться рядом с любимой задрипанным