Проклятие её моря. Карина де Сантис

Она пожала плечами и подошла к Леону, который все это время, не меняясь в лице, стоял неподалеку, наблюдая за ее метанием. Адель, к слову, на палубе не обнаружилось. Но Чайка не могла винить в этом подругу: такое «развлечение» было выше ее горстки оставшихся моральных ценностей.

      Капитанша молча протянула руку, и квартирмейстер отдал ей свой кортик. А она тем временем подошла к младшему офицеру Роберту Харту. Пусть пока Израэль приходит в себя. Покрутив кортиком в руке, она подняла ее и, вдавливая острие в нежную кожу лица, медленно вспорола щеку. По ней заструилась кровь, а сам офицер зашипел, дернувшись. Но она, не обращая внимания, вывела еще одну линию, никуда не торопясь и чувствуя себя художником, который творил на столь хрупком и изящном холсте.

      «Холст» мог бы, как его приятель, подать голос, но он поступил еще тупее: он плюнул прямо в лицо Чайки. На миг та опешила. После медленно вытерла слюну рукавом рубахи. А потом замахнулась. Правда секундой спустя заставила себя опустить руку и улыбнуться. Кортик квартирмейстера был достаточно острым, сразу было видно, что за оружием как следует следили. А потому она переместила лезвие к губам Харта, сначала медленно обводя их, будто в раздумье. И лишь после останавливаясь у правого уголка.

      – Что-то ты хмурый, Роберт. Может, улыбнешься? – с холодной ласковостью в голосе поинтересовалась она, поднимая глаза на ублюдка. – Не хочешь? Я помогу.

      И тогда кортик, рассекая уголок губ, двинулся вправо вверх к щеке. Роберт заорал, неистово задергавшись, отчего рука капитана дрогнула и разрез вышел неровным. Цокнув языком, она еще немного удлинила порез и оценивающе посмотрела на проделанную работу, ласково вытерев стекающую кровь.

      – Уже немного лучше, но улыбка кривая. Давай-ка исправим это.

      – Нет. Пожалуйста, капитан, нет, – морщась от боли, умоляюще простонал Роберт, отчаянно мотая головой из стороны в сторону. Кажется, он даже позабыл о том, что еще пару дней назад называл ее отнюдь не «капитаном». Бедолага.

      Невзирая на мольбы, Хортенсия поднесла кортик к другому уголку губ и, несмотря на то, что офицерская голова отчаянно моталась, она-таки вспорола кожу, ведя острие вверх левой щеки. Этот разрез вышел короче, но ее и так все устроило. Она улыбнулась, глядя на лицо, искаженное болью и кровью. На чужие слезы и сопли, смешивающиеся друг с другом и заливающие изуродованную кожу, похожую на лоскуты.

      – Так-то лучше.

      Третьим на очереди был Тони Рин. С ним Чайка и вовсе решила не церемониться. У каждого из предателей должна быть разнообразная и долгая, но не обязательно интересная, казнь. И потому этому пирату она решила отрезать парочку конечностей. Все тем же кортиком квартирмейстера.

      Крепко прижимая его голову к мачте одной рукой, второй она стала отрезать ухо. Было очень неудобно, особенно при оказываемом ей сопротивлении, но, с горем пополам, слуховой орган все же со шлепком упал на деревянные доски под ногами. Отпустив голову и выслушав ругательства в свой адрес, Обри кивнула и наклонилась к его привязанной