Тени Аль-Касира. Дмитрий Александрович Костенко

смолы.

      – Бархат чешется, – прошептала она, поправляя диадему, сплетённую из лживых жемчугов. – Твой «щедрый шейх» мог бы выбрать ткань потоньше для подарка эмиру.

      – Ты сама вызвалась быть украшением, – Аруин не обернулся, следя за стражей у мраморных колонн. – Или забыла, как придушила шелком трёх охранников в прошлый раз?

      Лина рассмеялась звонко, как предписывал образ, но её ноготь впился ему в шею под воротником:

      – Украшения бывают смертоносными, дорогой. Напоминать, как ты уронил кинжал в фонтан, испугавшись собственной тени?

      Они замерли у портала с мозаикой пожирающих друг друга драконов. Лина внезапно вытянула руку, заставив браслеты звякнуть в такт её словам:

      – Твоя Амина… Носила бы этот театр лицемерия? – Шёпотом, но так, чтобы эхо донесло до стражей фальшивую игривость.

      Аруин ощутил, как под маской вспыхивает шрам-полумесяц.

      – Она верила, что даже в аду можно отыскать искру человечности, – голос его стал глуше.

      – А ты выжег её в себе, чтобы заменить рунами? – Её веер прикрыл губы, но не скрыл ледяной усмешки. – Бедный мальчик. Боишься, что твоя искра – всего лишь отражение в зеркале демона?

      Он не успел ответить. Двери в зал аукциона распахнулись, выпустив волну шафранного дыма. Лина мгновенно преобразилась: томный взгляд, изгиб шеи, будто готовая принести себя в жертву на алтаре богатства. Её босые ступни в сандалиях с позолоченными цепями бесшумно скользили по ковру, словно она и вправду была тенью знати.

      – …и этот сосуд эпохи Древней Империи! – глашатай ударил посохом, показывая на кратер с трещиной в форме змеи.

      Лина приложила руку к груди в фальшивом восхищении, шепча сквозь улыбку:

      – На шее у Аль-Фарида – три царапины. Демон уже вылизывает рану для нового тела.

      Аруин кивнул, отмечая неестественный блеск в глазах хозяина особняка. Правая рука купца дёргалась под шелком, будто марионетка на нитях.

      – Дочь стеклодува в западном крыле, – Лина сделала вид, что поправляет ему воротник, вонзив ноготь в кожу. – Если опоздаешь – станешь частью коллекции.

      Грянул гром. Но это был не удар с небес – люстры с костяными подвесками вдруг ожили, заскрипев на цепях. Воздух наполнился свистом рассекаемых клинков. Лина, уже отбросившая шкатулку с бомбой, сорвала с диадемы иглу-шпильку:

      – Жертвоприношение началось. А ты всё ещё в маске, Видящий.

      Её последние слова потонули в рёве толпы.

      4

      Багровый рассвет

      Стены особняка взвыли, как живые. Обои, расшитые золотыми кобрами, вздулись пузырями, и из трещин поползли каменные змеи – их чешуя, чернее ночи, шипела, оставляя за собой шлейф едкого дыма. Дым впивался в лёгкие, пахнув горелой кожей и прокисшими надеждами. Гости, ещё минуту назад толкующие о ценах на шелка, превратились в стаю перепуганных шакалов: дамы в парче рвали подолы, цепляясь за разбитые витрины, купцы в расшитых кафтанах давили друг друга,