Зеленые мили.

будет в моей памяти: мили когда-то зеленого поля, уходящие за горизонт, два патрульных «аллигатора», летящие на предельно низкой высоте, и огромный безумно красивый мужик в камуфляже с сигарой в зубах и автоматом в руке. Картина настолько не вяжется с моей памятью, где вот мы все вместе огромной компанией летом пьем кофе в «Причале», вот осень, випка «Каро», «Фантастические твари и места их обитания», вот мы с Валом гогочем в «Объекте», рассматривая кривую моих «попаданий». Вот я прилетела из Тая, и Грин с моим пуховиком идет по ночному Шарику в кашемировом пальто и голубых «ливайсах». Память выдает какой-то причудливый набор кадров из прошлой жизни, к которой уже никогда не будет возврата. Неважно, победим мы завтра или через тысячу лет. Мы уже другие и еще сто тысяч раз изменимся, потеряв в себе немного юности и добавив зарубок на тонкую кожицу у самой сердечной мышцы. Просто парни начали лет 20 назад, а я – два месяца.

      – Пошли. – Грин выпускает кольцо дыма, протягивает мне учебный АК. – Тут полно неразрывов, идешь след в след.

      – Угу, – говорю я, что-то замечаю в траве и иду туда, как сорока на блеск латуни.

      – Лена!!! – Где-то перестала жевать местная корова и замерли все бойцы на линии отстрела.

      Выскакиваю из травы и пристраиваюсь по следам.

      Следующие два часа разряжаем магазины. Плечо каменное, дофамин на верхней границе нормы. Холостые патроны ничем не отличаются от обычных.

      – А теперь граната. Сейчас я тебе скажу, что будем делать. Значит, смотри…

      И еще минут 15 я бросаю камни в окоп за насыпь. Будучи уверенным, что не попасть туда может только очень тупоголовый человек с руками из задницы, Грин наконец-то дает мне муляж. Но что это муляж, я тогда еще не знаю. Пока дергаю чеку, подступает паника.

      «…а вдруг бракованная? Руки оторвет…» – думаю я, мурыжа неподдающиеся усики.

      «…а если еще и глаза осколками вынесет?»

      «…а ну как дерну посильнее, кольцо в одну сторону, граната в другую…»

      «…а гранатой если – это быстро?»

      Где-то на этой мысли чека вылетает.

      – Ой! Мама! – кидаю куда-то по направлению к окопу и слышу дикий окрик:

      – ЛОЖИСЬ!!!

      Хруст гравия, глухой звук взрыва, неожиданный мат и фраза, которой суждено стать мемом:

      – Лена, бл… мы чуть не сдохли!

      Я в шоке. Меня бьет мелкая дрожь и катятся слезы. Грин смеется, обнимает меня за плечи.

      – Ты чего ревешь? Хорошо, что я от тебя чего-то подобного ожидал.

      – Я… я… н-н-нас ч-ч-чуть н-н-не уб-б-била. – Зубы отстукивают барабанную дробь.

      – Успеешь еще. Не реви. Не убила бы. Пошли за пластмассовым ружьем. Гранаты – не твой конек… Ну ты чего, Пупусечка? Мы живы. Все хорошо.

      Мы живы.

      Это становится самым главным.

      Шансы это исправить будут расти в геометрической прогрессии.

      На полигоне смешной, похожий на симпатичного барсука молодой мужик в очках с очень сильными линзами и форме, получивший прозвище «Блаженный», видит нас и бежит