Зеленые мили.

война.

      Несколько постов, около часа пути – и мы «дома». Темно, фонари на улице не горят, и пахнет морем. Поднимаю голову в небо. Звезды такие, каких я не видела нигде. Ни в волшебных горах, ни на островах в океане. У блэкаута есть свои преимущества. Взгляд безошибочно выхватывает Большую Медведицу. И вдруг что-то происходит. Что-то, не поддающееся никаким объяснениям.

      Папа оказывается рядом.

      – Привет, Леночка.

      – Папа, – давлюсь подступившими вдруг внезапными слезами, – папочка, это ты?

      – Да. А ты ничего не бойся. Ты в надежных руках. Я рад. И спокоен наконец-то.

      Грин выгружает из машины мои вещи. Я оглядываюсь, а когда поворачиваюсь, папы рядом уже нет. Поднимаю голову. Большая Медведица заговорщицки подмигивает.

      Меня устраивают с комфортом, соседи приходят знакомиться. Мигель – настоящий русский испанец из Марселя, а ныне доброволец – остается на чай. Мой визит как будто бы грандиозное событие для этого места.

      Полчаса на то, чтобы отойти с дороги, выпить чаю с глотком коньяка. И мы с Грином едем встречать наших, у которых где-то по дороге заглохла машина. Снова в три движения – дверь, разбег, повиснуть на еще одной сильной шее любимого друга. Вал, незыблемый, как скала, упакованный в бронник, с автоматом наперевес. Он словно так и родился – в экипе штурмовика. Даже странно, что все годы до этого я видела его исключительно в штатском. На эмоции скуп, но радость выражается в крепости объятий – ровно так, чтобы не раздавить. Как-то в Москве я даже не придавала значения тому, насколько «мои» парни красивые. Принимаешь как данность – ну да, ну красивые мужики. А тут как будто раньше зрение было минус 6, а теперь вдруг резко стало единица. Невероятные они просто. Совершенная степень творения. Или это все камуфляж? Но он же не на всех…

      Объятия, слезы – эти эмоции не похожи ни на одни другие. Абсолютная любовь, которой ничего не нужно взамен, это как-то вот так. Хочется отдавать и совершенно ничего не хочется забирать.

      Следующие несколько дней сливаются в один большой роскошный кадр ни на что не похожей жизни. Прогулки по абсолютно пустому пляжу, полигоны, учения, новые лица, новые друзья. Здесь все начинают тебя обнимать на следующий день после знакомства при встрече и на прощание.

      Море потом часто мне снилось. Ласковый, холодный декабрьский Азов.

      Солнце, запутавшееся в тихой ряби воды. Хруст галечного пляжа. Соль на губах. Шезлонг, сколоченный морпехами из оружейных ящиков.

      Однажды я разозлилась на них. Так, что от предательских спазмов стало тяжело дышать. Знала – еще секунда, и я начну рыдать огромными глупыми слезами от бессилия, и эту безобразную истерику будет уже ничем не остановить. Бить было некого, и я выбрала бежать. В секунду вылетела из нашей «виллы», схватит по пути куртку и сунув ноги в резиновые сапоги. Прямо в глухую густую темноту зимнего блэкаута. За эти дни дорогу