Сталин. Том 2. В предчувствии Гитлера. 1929–1941. Книги 1 и 2. Стивен Коткин

наряду с Соединенными Штатами играла роль главного мирового краткосрочного заимодавца [528]. Вскоре Лондон перешел на «имперскую свободную торговлю», которая была свободной только для британских доминионов – для других стран были установлены протекционистские тарифы, – и поспешно сколотил стерлинговый блок. Тем самым фактически была подведена черта под длительной эпохой, в течение которой Англия поддерживала открытый глобальный экономический строй [529].

      Торжествующая «Правда» (22.09.1931) расценила отказ от золотого стандарта как «ослабление не только Англии, но и всего международного империализма». Такие марксисты, как Сталин, полагали, что капитализм не может функционировать без периодических кризисов. На самом деле структурные проблемы вылились в то, что стало известно как Великая депрессия, из-за решений, принятых людьми. Руководители центральных банков и их подпевалы уже давно верили в необходимость конвертируемости между валютами и золотом, однако система с фиксированным обменным курсом работает лишь в случае примерно одинакового макроэкономического положения ее участников (близкие уровни заработных плат и ценовой инфляции, дефицитов государственного и частных бюджетов, а также конкурентоспособности) и отсутствия потрясений. Сейчас же, столкнувшись с потрясением, финансовые власти решили поднять процентные ставки, тем самым усугубив проблемы. К тому же финансы все равно пошли вразнос. К концу года в США, цитадели мировых финансов, почти три тысячи банков разорились или претерпели поглощение при одновременном падении доверия и ВВП. Все это сопровождалось дефляцией цен на активы и товары, расстройством торговли и массовой безработицей [530].

      Депрессия больнее ударила по Восточной Европе, чем по Западной, поскольку преимущественно крестьянские страны сильно пострадали из-за обрушения товарных цен, в то время как их правительства (за исключением чехословацкого) находились в зависимости от зарубежного финансирования, которое иссякло. Большинство восточноевропейских стран не спешили девальвировать свои валюты, опасаясь повторения гиперинфляции, но они закрывали банки, учреждали контроль над валютными операциями и торговлей, поднимали тарифы и откладывали или приостанавливали выплаты по внешним долгам, тем самым двигаясь в сторону автаркии, которая усиливала бюрократический произвол и сокращала влияние рынков, а также придавала дополнительный импульс авторитаризму, правому популизму и ксенофобии [531]. СССР тоже был преимущественно крестьянской страной, и, хотя экономические проблемы у капиталистов первоначально дали Сталину возможность ввозить в страну западные технологии почти в неограниченных масштабах, теперь он попался в ловушку, так как закупка этих средств производства зависела от товарных цен и зарубежного финансирования [532].

      Сталина беспокоила возможность коллективного бойкота во главе с Францией, который мог оставить СССР без передовых технологий, и Орджоникидзе пришлось расшаркиваться

528

Франция сама по себе была слишком слаба, чтобы стабилизировать глобальную валютную систему, а США, столкнувшись с собственными экономическими и финансовыми сложностями, не пожелали в этом участвовать. Steiner, Lights that Failed, 698–9; в более общем плане см.: Tooze, Deluge.

529

“The End of an Epoch,” Economist, 26.09.1931: 547; Steiner, Lights that Failed, 663–8; Eichengreen, Golden Fetters, 298–9.

530

Eichengreen, Golden Fetters. В условиях послевоенного расширения избирательного права и роста числа профсоюзов и левых партий политики избегали навязывать своим избирателям меры экономического регулирования ради сохранения стабильности финансовых рынков, и это нежелание брать на себя серьезные обязательства подорвало глобальные финансы и торговлю. Simmons, Who Adjusts? Разумеется, «международное сотрудничество» могло бы и не быть проблемой, если бы США проводили политику экспансии, обеспечивая отток капитала, который мог бы стать источником крайне необходимой ликвидности, а следовательно, и стабильности для европейских правительств, растерявших доверие. С учетом того, что средний индекс потребительских расходов упал в 1929–1933 гг. почти на 30 %, умеренная экспансионистская политика не грозила инфляцией. Англия в 1932 г. решилась на рост денежной массы и относительно легко перенесла кризис; Япония последовала ее примеру и встала на курс уверенного восстановления экономики. Франклин Рузвельт начал спасать банки за счет государственных денег только в 1933 г. Многие люди и тогда, и впоследствии считали, что тем самым он открыл стране путь к выздоровлению. Однако оно в лучшем случае шло с заминками и сопровождалось множеством политических ошибок. Kindleberger, World in Depression; Friedman and Schwartz, Monetary History; Eichengreen, Golden Fetters.

531

Steiner, Lights that Failed, 668–70.

532

Советская внешняя торговля, несмотря на неурядицы, постигшие капиталистический мир после 1929 г., первоначально развивалась быстрее, чем предусматривалось в пятилетнем плане, но, несмотря на то что в 1930 г. СССР отправил на экспорт в два с лишним раза больше зерна, чем в 1927–1928 гг., он выручил за него примерно те же деньги из-за снижения цен. В 1931 г. поступления были еще меньше. Более того, катастрофическое снижение поголовья скота совершенно расстроило планы по экспорту продукции животноводства, и даже механизация сельского хозяйства сопровождалась издержками (тракторам было нужно топливо, из-за чего пришлось сократить экспорт нефтепродуктов). Сельское хозяйство СССР. С. 222; Внешняя торговля СССР за 20 лет, 1918–1937 гг. С. 35. Экспорт зерна официально вырос примерно до 4,8 млн тонн в 1930 г. и 5,06 млн тонн в 1931 г., составляя чуть менее одной пятой общих объемов экспорта (также экспортировались лес, нефть, лен, продукция животноводства и даже лекарственные растения). Dohan, “Economic Origins of Soviet Autarky,” 612–3. Золотой внешнеторговый рубль до начала 1933 г. был равен 0,52 доллара.