Танец между временами. Михаил Владимирович Суворов

Агата сжала её руку, её пальцы были тёплыми, мягкими, как обещание:

      – Это только начало, Маргарета. Скоро ты станешь ветром.

      Дели, июль 2006 года. Ночь в «Шафране» пахла карри и жасмином, зал гудел – бизнесмены в костюмах потягивали виски, туристы щёлкали камерами, индийские семьи сидели за длинными столами, их дети смеялись, роняя рис на пол. Сцена – деревянная, с красным ковром и фонарями, что бросали тёплый свет, – ждала её. Агата договорилась с хозяином – Маргарета вышла, босая, в красном сари с золотой каймой, платок звенел на бёдрах, как колокольчики. Музыка полилась – ситар пел, табла били, как пульс земли. Она вдохнула, колени согнулись, шаги пошли мягко, как по песку, что Рани учила её чувствовать.

      Бёдра качнулись – вправо-влево, волна живота прокатилась снизу вверх, руки поднялись, извиваясь, как змеи. Толпа затихла, глаза – сотни глаз – следили за каждым жестом, как за чудом. Она вспомнила Рани: «Каждый шаг – поклон». Удар бедра – резкий, платок зазвенел, лотос – ладони раскрылись, как цветок под солнцем. Её тело рассказывало без слов – о свободе, о боли прошлого, что сгорала в этом танце. Гость – толстый индиец в белом тюрбане, с золотыми кольцами на пальцах – крикнул:

      – Браво, красавица! Ты как из легенд!

      Он бросил к её ногам браслет – серебряный, с красными камнями, что блестели в свете фонарей. Финал – прыжок, сари взлетело, как крылья, она замерла, грудь вздымалась, пот стекал по виску, капли блестели, как жемчуг. Зал взорвался – аплодисменты, крики: «Брависсимо!», монеты звякнули о сцену, цветы – розы, жасмин – упали к её ногам.

      Агата сидела в углу, её взгляд сиял гордостью, но рядом был Раджив – его рука лежала на столе слишком близко к ней. Маргарета подошла, дыхание рвалось, Агата обняла её, пахнущая жасмином, её тепло было как дом:

      – Ты сделала это сама, Маргарета. Я знала.

      Слёзы жгли глаза, она шепнула:

      – Без тебя я бы не начала.

      Раджив улыбнулся, его голос был мягким, но властным:

      – Ты не просто танцуешь, ты заставляешь смотреть.

      Она кивнула, но мысли крутились: браслет, монеты – это свобода или новые цепи? Деньги звенели в кармане, но сердце тянулось к Агате, а страх Парижа шептал: «Ты не можешь её любить».

      Дели, август 2006 года. Слава росла, как река в муссон, заливая Маргарету ритмом и светом. Ей было двадцать пять, и танцы, начавшиеся как искра в клубе, стали её воздухом, её жизнью. «Лотос» – ресторан с деревянным полом, фонарями и запахом кардамона – звал её дважды в неделю. Она выходила в синем сари, золотая кайма сияла под светом, платок звенел на бёдрах, как колокольчики. Табла били, ситар пел, флейта текла, как кровь в венах, её шаги – мягкие, волна живота, удар бедра, лотос рук – были её душой. Толпа взрывалась: «Браво! Ещё!» Монеты и цветы падали к ногам, официанты шептались за стойкой: «Она как из храма».

      Декабрь принёс контракт – театр «Нритья», три месяца, главная танцовщица. Сцена – настоящая, с тяжёлым красным занавесом и прожекторами, что жгли кожу, – стала её испытанием. Репетиции рвали тело – прыжки, повороты, пока ноги не дрожали, как струны.