В тени пирамид. Иван Любенко

они придумали. В Древней Греции каждый гражданин имел право вносить на обсуждения любые предложения и потом голосовать за них. Россия пока, к сожалению, весьма далека от этого.

      – Ваша правда, Клим Пантелеевич, – вздохнул предприниматель, – слава Господу, мы хоть от крепостного права избавились. Правда, русские крестьяне даже равных избирательных прав не имеют, а вот умирать за самодержца – всегда пожалуйста!

      Старший Ардашев шутливо погрозил гостю пальцем и сказал:

      – Ох и крамольные вы речи ведёте, господин гласный Ставропольской думы. Вы забыли уточнить, что в те далёкие времена всё население греческих городов не насчитывало и десяти тысяч человек. А у нас, поди, уже к ста двадцати миллионам подбирается.

      – Так ведь и живём мы в другой время, просвещённое: локомотивы, электричество, телеграф, телефон, самоходные коляски Карла Бенца, – усмехнулся потомок древних эллинов, убирая папку с рисунком в портфель.

      – Всё-таки вы зря оставили деньги, – тяжело вздохнув, изрёк Ардашев.

      – У меня такое правило: то, что оказалось на чужом столе, обратно в портмоне уже не возвращается. И уговор наш пусть останется в силе. Ксения и Елена поведали мне, что мой брат прикипел к вам всей душой и даже приглашал вас служить у него. Мне было очень приятно это слышать. Значит, он разглядел в вас порядочного человека. И я думаю, он не ошибся.

      – Мне это лестно слышать, но не стоит мне платить…

      – Клим Пантелеевич, вы ещё молодой человек. У вас вся жизнь впереди. А у меня и вашего отца уже закат на горизонте. И мы ценим каждую прожитую минуту. Поэтому время – стоит дорого. Вы же понимаете, что фактически я везу вас на осмотр места происшествия, откуда украли набросок великого мастера. И вы volens-nolens[26] приступаете к расследованию, то есть тратите личное время, которое могли бы провести с пользой для себя. А это стоит денег.

      – Как скажете, Николай Христофорович, – сдался Клим.

      – Вот и ладно, вот и договорились.

      – Так мы выпьем за Грецию или нет? – удивлённо поднял бровь Пантелей Архипович.

      – За Грецию – обязательно! – согласился негоциант.

      Когда рюмки опустели, Папасов обратился к младшему Ардашеву:

      – Клим Пантелеевич, я подожду вас на улице. Не торопитесь. У меня собственный выезд, так что извозчику платить за ожидание не придётся.

      – Я почти готов. Мне надобно всего пару минут. Но разве нам нужна коляска? Тут совсем рядом.

      – Если хотите пройти пешком – давайте прогуляемся. Фаэтон поедет следом.

      – Наверное, это будет выглядеть странно.

      – Вот и я о том. Лучше воспользуемся экипажем. Тем более на улице ветрено.

      – Я провожу вас, – изрёк хозяин дома и поднялся.

      Через пять минут коляска, запряжённая парой гнедых, уже стучала колёсами, двигаясь вверх по Барятинской. Ветер гнал за ней сухие листья, обрывки газет и ещё какой-то мусор, будто стараясь оградить дом Ардашевых от возможных неприятностей.

      Глава 7

      На месте происшествия

      I

      Особняк

26

Volens-nolens (лат.) – волей-неволей.