В тени пирамид. Иван Любенко

А вы собираетесь туда ехать?

      – Неплохо бы поговорить с домовладельцем.

      – Я с удовольствием составлю вам компанию.

      – Прекрасно. Тогда отправимся вместе.

      II

      Когда коляска уже бежала по булыжной мостовой Николаевского проспекта, Ардашев спросил Папасова:

      – Скажите, Николай Христофорович, а на чём основано мнение, что Несчастливцев покончил жизнь самоубийством?

      – Ну как же! Был один. Следов пребывания постороннего или знакомого человека у него в доме не обнаружено. Хозяева тоже никого не видели и не слышали. Осталась недопитая бутылка мадеры и стакан. Играл, говорят, некоторое время на скрипке вечером, а потом перестал. На следующий день из комнаты не выходил. Если бы не его отсутствие в оркестре, никто бы и не поехал к нему. Труп обнаружили только после того, как к нему примчался посланец из театра и хозяин отворил дверь.

      – Да, я слышал нечто подобное.

      Вскоре коляска остановилась около одноэтажного кирпичного дома по Второй Станичной улице. Ардашев постучал в калитку кольцом ручки.

      Появилась какая-то баба лет сорока пяти, в душегрейке и пёстрой косынке.

      – Что вам угодно? – спросила она.

      – Вы жильё, часом, не сдаёте? – поинтересовался Клим.

      – Сейчас пока нет, – замялась хозяйка, – но вообще-то да, можем и поселить, ежели надо.

      – Хотелось бы взглянуть на ваши хоромы.

      – Заходите. А вы вдвоём будете снимать али один?

      – Один.

      – Надолго?

      – Всё зависит от цены.

      – Со столом или без?

      – Без.

      – Тогда десять рублей в месяц. Только, сударь, дамочек водить строго-настрого возбраняется. И водку с мужем моим пить тоже не дозволю.

      – Ох, вы и строги, – улыбнулся Клим, окидывая взглядом помещение. – Это и есть ваша комната?

      – Она самая.

      Вдруг Ардашев увидел чёрный кофр на стуле.

      – А кто у вас на скрипке играет?

      – Тут такое дело, – опустив в пол глаза, молвила баба, – не хотела вам говорить… Да уж ладно, – она махнула рукой, – всё одно узнаете, али соседи разболтают… Квартирант у нас был, скрипач, на днях руки на себя наложил. Поговаривают, что у одного богатого грека рисунок стащил, а потом испужался и отравился. Зачем? Греки, что и армяне, – народец ушлый. Русскому человеку отнять у них копейку – всё равно что перед храмом перекреститься. А мне жаль квартиранта. Романом Харитоновичем его величали. Может, слыхали?

      – Газеты что-то об этом писали, – уклончиво ответил Ардашев.

      – Но вы не переживайте. Я вам, ежели соберётесь поселиться, даже матрас поменяю и новое бельё застелю. А покойником тут уже и не пахнет.

      – А скрипку что ж, полицейские не забрали?

      – Квартирант с нами за последний месяц не рассчитался. У нас расписка его есть по долгам. Вот пристав и дозволил нам оставить его пожитки. А их у него как у свиньи карманов: скрипка да несколько книжек. Приобресть не желаете? Дорого просить не стану. Деньги нам дюже потребны. Крышу