В тени пирамид. Иван Любенко

Николай Христофорович. В кресле у окна вам будет удобно.

      – Благодарю, – проронил купец и, остановившись у журнального столика, изрёк: – Вижу, что помешал вашему сражению. А впрочем, партия всё равно бы закончилась через три хода. Чёрному королю уже не спастись. Я обычно в такой ситуации поднимаю руки вверх… Кстати, кто победитель?

      – Мы согласились на ничью, – прокашлялся отец и быстро собрал шахматы. Он достал из буфета непочатую бутылку коньяка «Дюдоньон» и поставил три рюмки. Тут же оказалась и хрустальная пепельница.

      – Странно, – удивился гость, – у белых было бесспорное преимущество.

      – Что поделать, что поделать! – проронил отец и разлил напиток.

      Визитёр вынул из портфеля два запечатанных конверта и, положив на столик, сказал:

      – Клим Пантелеевич, несколько дней назад я вернулся из Казани. Елена Константиновна и Ксения чрезвычайно благодарны вам за отыскание убийцы Ивана Христофоровича и банкира Александрова. Они просили передать вам тысячу рублей. Во втором конверте – моя благодарность. В нём тоже тысяча рублей. Всё-таки вы рисковали жизнью.

      – Помилуйте, Николай Христофорович, это лишнее.

      – Но это ваш законный гонорар. К тому же деньги помогают чувствовать себя независимо. И чем их больше, тем меньше надобно прислушиваться к мнению посторонних. Так что не откажите в любезности принять от семьи Папасовых скромный знак уважения.

      – Благодарю вас, – вымолвил Ардашев, убрав конверты в ящик буфета.

      – Но, Клим Пантелеевич, это не единственная причина моего визита. Есть у меня к вам одно щепетильное дельце.

      – Слушаю вас.

      – Только наш разговор не должен выйти за стены этого дома до тех пор, пока моя проблема не прояснится.

      – Не извольте сомневаться, – ответил выпускник университета, располагаясь напротив.

      – Ардашевы всегда умели хранить тайны, – изрёк Пантелей Архипович и закурил чубук.

      – С вашего позволения я тоже побалуюсь сигарой, – распечатывая манилу, выговорил купец.

      – Конечно-конечно! Я люблю, когда в доме пахнет хорошим табаком. Сам вот пристрастился к турецкому.

      Вошла Глафира с подносом. На столе появились три чашки ароматного кофе, сахарница и вазочка с конфектами фабрики Абрикосова.

      – Предлагаю сначала отведать нашего скромного угощения и уж потом обсуждать все вопросы. Желаю всем здравствовать, – изрёк отставной полковник и опустошил рюмку.

      – Прекрасная идея, – согласился гость и, едва пригубив спиртное, закурил кубинскую сигару.

      Клим, попробовал коньяк, сделал несколько глотков кофе и тоже вынул из кожаного портсигара «Скобелевские».

      Пантелей Архипович пыхнул чубуком и заметил:

      – И всё-таки «Дюдоньон» – честный коньяк. В нём нет ни карамели, ни сахара.

      – Верно подметили. Я очень его люблю, но «Харди», согласитесь, тоже не плох. Мне нравится его оттенки – от кофейного до цитрусового, – выпустив облачко сизого дыма, провещал купец. – Но это не главное. Меня беспокоит другой вопрос. – Гость достал из портфеля