Тени древних. Хроники тварей. Рассказы. Алексей Гунарович Зайцев

вздрогнул так сильно, что халат соскользнул с его тощего плеча, обнажая бледную кожу, покрытую странными язвами, похожими на следы ожогов.

      – Кто тебе сказал? – в его голосе слышался неприкрытый страх. – Откуда ты узнал про него? И про меня?

      – Его жена. Эвелина. Она утверждает, что ты каким-то образом связан с его… возвращением.

      Ларин резко встал, его колени хрустнули, как сухие ветки, и он, прихрамывая, пошёл к окну. Там он замер, его пальцы нервно барабанили по подоконнику, ритмично, словно отбивая какой-то известный только ему такт.

      – Уходи, – пробормотал он, не оборачиваясь, его голос звучал глухо, словно из-под воды. – Уходи, пока ещё можешь.

      – Нет.

      – Я серьёзно, – он повернулся, и я заметил, что его глаза слезятся. – Ты не понимаешь, во что вмешиваешься. Это не для статей в твоей газете. Это не для человеческих глаз и ушей.

      – Так объясни. Я здесь не ради сенсации.

      Он посмотрел на меня. Долго. Его взгляд казался одновременно пустым и бесконечно глубоким, словно колодец, в который боишься заглянуть.

      А потом тихо, едва слышно, произнёс:

      – Он мёртв.

      – Я знаю, – ответил я. – В том-то и дело.

      – Нет. Ты не понял, – Ларин сделал шаг вперёд, его лицо исказилось, словно от физической боли. – Он. Мёртв. Понимаешь? МЁРТВ.

      – Я только что с ним говорил. Вчера. В его доме.

      – Это не он.

      Я молчал, чувствуя, как по спине пробегает холодок, несмотря на духоту комнаты.

      Ларин нервно выдохнул, вынул изо рта сигарету, посмотрел на неё, словно забыв, что она была там, и бросил в переполненную пепельницу на столе.

      – Ты думаешь, мёртвых можно просто… вернуть? – он говорил медленно, будто объяснял что-то ребёнку. – Что это как будто открыть старый ящик и достать оттуда что-то забытое? Найти в архиве потерянную запись и воспроизвести её?

      Я не ответил, но включил диктофон на запись. Что-то подсказывало мне, что это важно. Что это нужно сохранить.

      – Это не он, – повторил Ларин, его голос стал ещё тише, словно он боялся, что стены могут услышать. – Это то, что пришло вместо него. То, что носит его лицо, как маску. Говорит его голосом, как умелый имитатор. Но внутри…

      – Откуда? – перебил я его, чувствуя, как сердце начинает биться чаще. – Откуда это… пришло?

      Он медлил, его глаза беспокойно метались по комнате, словно он искал слежку. Или свидетелей.

      – Есть… места, – наконец сказал он, голос дрожал. – За гранью. Между мирами. Между жизнью и смертью. Там, где время и пространство теряют смысл. В этих… промежутках… живут… вещи. Сущности. Древние, голодные сущности, которым нет имени на человеческих языках. Они ждут. Слушают. И если к ним обратиться… если знать правильные слова, правильные символы…

      – Кто обратился? – я чувствовал, как пересыхает во рту.

      Он опустил голову, плечи поникли, словно под тяжестью невидимого груза.

      – Она.

      Я не сразу понял, но потом меня словно пронзило