Тени древних. Хроники тварей. Рассказы. Алексей Гунарович Зайцев

память, мысли, чувства – уходит в никуда. Или, может, в какое-то другое место. Но если мёртвый возвращается… он что-то приносит с собой."

      Я не спал.

      Полночь давно миновала, а сон всё не приходил, скрываясь где-то в тех глубинах сознания, куда я боялся заглядывать. Стоило мне закрыть глаза, как в темноте начинали двигаться тени – не просто шевелиться или ползти, а именно двигаться, как будто я смотрел киноленту, смонтированную существами, чуждыми человеческому восприятию. Они перемещались рывками, словно кто-то вырезал кадры из реальности, оставляя лишь отрывистые фрагменты движения, не предназначенные для человеческих глаз.

      В тишине ночи мой разум, лишённый отдыха, породил мысль, которая вытеснила все остальные.

      Этот «Ричард» – он не человек.

      Нет, внешне он, может, и был человеком. Возможно, он даже помнил, как быть человеком – говорил правильные слова, делал правильные жесты, улыбался, когда требовалось улыбаться. Но внутри него… зияла пустота. Или нечто гораздо более страшное – нечто, чего мне, простому журналисту Александру Найману, лучше не понимать, если я хочу сохранить рассудок.

      Проблема была гораздо глубже, чем я изначально предполагал.

      Если он вернулся, значит, кто-то его вернул. Кто-то знал как. Кто-то владел знаниями, которые не должны существовать в мире современной науки и разума.

      А я знал, куда идти за ответами. К человеку, чьё имя всплыло в моих заметках, когда я начал копаться в странных историях этого города. К человеку, который, как шептались, знал слишком много о том, что лежит за гранью смерти.

      Улица Металлистов, дом 17, возвышался над остальными зданиями района, как мрачный обелиск из прошлой эпохи. Старый доходный дом из потемневшего кирпича, в котором когда-то жили инженеры и их семьи. Теперь – заброшенные квартиры, сырые стены, пропитанные запахом плесени, и несколько жильцов, которым некуда больше идти. Или тех, кто предпочитает скрываться от мира, который уже не понимает.

      Один из них – Эдвард Ларин.

      Его я и искал.

      Подъезд встретил меня гулким эхом шагов и запахом сырости, который, казалось, проникал под кожу. Потускневшие лампы на лестничных площадках едва разгоняли тьму, а некоторые и вовсе не работали, создавая карманы непроглядной темноты между этажами. В этих карманах, в самой их глубине, мне чудились медленные движения – то ли игра теней, то ли что-то более реальное, чем сама реальность.

      Наконец я добрался до нужной двери. Облупившаяся краска, потемневшая латунная табличка с выцветшими буквами, которые невозможно было разобрать. Но я знал – это здесь.

      Дверь была закрыта. Я постучал. Один раз. Второй. После третьего удара за ней послышались шаги – медленные, осторожные, словно человек на той стороне боялся разбудить что-то, дремлющее в глубине квартиры.

      – Кто? – голос был хриплым, как будто его обладатель долго молчал.

      – Журналист. Александр Найман.

      – Не знаю такого, – в голосе появились нотки настороженности.

      – А я знаю тебя, Эдвард.

      Молчание.