История русского раскола старообрядства. Петр Смирнов

много пострадала и северо-восточная Россия. Куда ни являлись поляки, везде оставляли за собой горы могил, развалины храмов, монастырей, селений. Видя такие страшные бедствия своего отечества, православный русский народ думал, что приблизились последние времена, тем более, что все это совершалось в восьмой тысяче лет; виновников бедствий современные сказания называют слугами антихриста, папу, как их «духовную главу» – самим антихристом. Что же удивительного, если мысли Зизания о папе и Копыстенского о 1666 годе скоро перешли в Москву, были усвоены даже в буквальном их изложении и, как увидим, когда приспело время, наделали громадных тревог!

      § 4. Состояние богослужебных книг до открытия книгопечатания в Москве

      Указанные особенности русской церковной жизни известным образом отразились на состоянии наших богослужебных книг и церковных обрядов и на опытах их исправления. Уважение к книгам, как оно ни было велико, не исключало возможности сильной порчи их, равно и охранение обрядов не исключало возможности привнесения в них новшеств, но попытки исправления как книг, так и обрядов встречались неодобрительно – и потому, что богословское невежество перенесло уважение на самые форму обряда и букву книг, и потому, что к греческим книгам и обрядам, с которыми надлежало сравнивать наши книги и обряды, относились подозрительно, и потому, наконец, что, не веря ни в какую порчу чего либо церковного русского, многие перестали верить, применительно к эсхатологическим чаяниям, в возможность и какого либо «исправления» церковного.

      Богослужебные книги, принесенные в Россию из Греции вместе с христианством, даже на первых порах не определили единообразия в русской богослужебной практике. В XIII–XV в.в. наше богослужение постепенно развивалось, параллельно богослужению греческой и южно-славянских Церквей; там появлявшиеся видоизменения чинов заносились к нам; здесь нередко различные редакции богослужебных чинов соединялись вместе, в готовые их списки вносились дополнения и изменения и, таким образом, разнообразие увеличивалось; неудивительно, если книги разногласили между собой – и своим составом, и распорядком чинов; даже в чине литургии не следовали одной редакции, тем более – в других чинопоследованиях. Самый Устав церковный был не один и тот же, а потому влиял на разнообразие богослужебной практики, которое затем и вносилось в богослужебные книги: в конце XIV в. на севере России входит в употребление Устав иерусалимский, но рядом с ним еще продолжал существовать Устав студийский и уступил (в XV в.) место первому не прежде, как значительно повлияв на его изменение. Что касается самого текста богослужебных книг, то неправильности его зависели частью от переводчиков, частью от переписчиков. Переводчики нередко плохо знали одни язык греческий, другие – славянский: отсюда напр. ψιλός = «нагой» переводили знакомым словом ὑψηλός = «высокий», вместо ἐκκλεῖσαι, что значит «отлучить от церкви» читали: