Вот так запросто. Гэри Шмидт

ясное небо.

      На всех форма сидела идеально – на всех, кроме Мирил и девочки, оказавшейся в колонне позади нее. Девочка все время поправляла сползающую юбку. Мирил боялась оглядываться, но подумала, что девочка, похоже, плачет.

      Мирил могла ее понять.

      Да, Мирил вполне могла понять, каково сейчас этой девочке.

      И вдруг, словно по сигналу – который Мирил прозевала то ли потому, что зазвучал орган, то ли потому, что миссис Келлог окинула всех многозначительным взглядом, – школьницы притихли. Разбившись на пары, стали чинно входить в высокие двери церкви. Прошли под старинными знаменами школы-пансиона Святой Елены, и Мирил вскинула голову. И подумала, что знаменам на вид лет сто, никак не меньше. Школьницы шли по центральному проходу мимо учителей и учительниц в черных профессорских мантиях, застывших у скамей как часовые. Некоторым тоже на вид лет сто, никак не меньше.

      Когда все разошлись по местам, но остались стоять – Мирил видела перед собой только затылки Дженнифер, Эшли и Шарлотты, занявших втроем целый ряд, – орган заиграл уже не медленную музыку для величавых шествий, а что-то повеселее. А потом, после торжественной паузы, грянул школьный гимн, как догадалась Мирил. Эту песню она слышала впервые, но остальные, похоже, знали назубок.

      Славься, святая Елена,

      Сердце свое посвящаю тебе.

      Славься, святая Елена,

      Руки свои посвящаю тебе.

      «Что-то у них в гимне слишком много „славься“», – подумала Мирил.

      Славься, святая Елена,

      Светоч небесной звезды,

      Славься, святая Елена,

      Будем тебе мы верны.

      Да, со словом «славься» явно перебор. Если бы Холлинг услышал эту песню, то повалился бы на пол с диким хохотом, растрепанный, глаза горят…

      Орган снова заиграл что-то чинное, и тогда доктор филологии Нора Макнокатер, директриса младшего и старшего отделений школы-пансиона Святой Елены, и мистер Ллойд Аллен, председатель попечительского совета, неспешно проследовали по центральному проходу к возвышению, где стояли два кресла с красной плюшевой обивкой, и мистер Аллен с Царственной Непринужденностью – именно так, с Царственной Непринужденностью с большой буквы, – присел в кресло, а доктор наук Нора Макнокатер осталась стоять с Ужасающей Величественностью – именно так, с большой буквы, – всматриваясь в лица учениц, и ее взгляд напоминал прожектор, выхватывающий из полумрака лица заключенных в тюремном дворе. Когда прожектор заскользил в сторону Мирил, та уставилась в пол, подождала и снова подняла голову.

      Но расчет не оправдался: доктор Нора Макнокатер смотрела прямо на нее.

      Мирил сцепила руки за спиной, затаила дыхание.

      Взгляд буравил ее, буравил, буравил – и двинулся дальше.

      Мирил выдохнула.

      Когда орган наконец-то угомонился, по церкви на целую минуту разлилось жуткое безмолвие, а затем доктор Нора Макнокатер взяла слово.

      – Прошу Преподавательский Состав… – пауза, – Садиться.

      Мирил