Вот так запросто. Гэри Шмидт

Твоя жизнь продолжается. И тебе пора идти по жизни дальше, своим путем. Надо жить.

      Мирил понимала, что мама права. Надо жить. Что ей еще остается делать?

      – И ты не упустишь этот шанс начать с чистого листа. А мы будем тобой гордиться.

      Мирил молчала, не могла говорить.

      – Мы тобой уже гордимся, – добавила мама.

      Мирил кивнула, попыталась улыбнуться – ведь маме хотелось увидеть ее улыбку.

      Мама села в машину. Отец завел мотор.

      – Мы тебя любим, – сказала мама.

      – Держись подальше от ядовитого плюща, – сказал папа.

      Они помахали на прощанье, и Мирил проводила их взглядом: машина двинулась к главным воротам, тоже увенчанным шипами, захрустел под колесами мокрый черный гравий. Заметила, что на секунду загорелся стоп-сигнал, прошептала: «Пожалуйста… ну пожалуйста…» – но машина выехала из ворот, скрылась из виду.

      Края Мглы размылись.

      Если смотреть сквозь пелену дождя, запросто могло почудиться, что Мирил плачет.

      Миссис Келлог наконец завела часы. И окликнула с крыльца спального корпуса имени Маргарет Нетли:

      – Мисс Ковальски, то, что вы приехали с опозданием, не повод опаздывать и на церемонию начала учебного года.

      Мирил глубоко вздохнула, собираясь с силами. В последний раз посмотрела на ворота – мало ли, обернулась к миссис Келлог. Та стояла прямая, как восклицательный знак. И тогда Мирил, пробиваясь сквозь Мглу, поднялась на крыльцо; как же ей хотелось оказаться сейчас не в школе-пансионе Святой Елены, где она новенькая и никого не знает, а в Камильской средней школе, и чтобы Холлинг… чтобы по главной лестнице сейчас поднимался Холлинг в своей всегдашней черно-белой куртке, заношенной до дыр, и он бы помахал ей, не поднимая руки, как он обычно делал…

      – Ваш багаж уже доставлен в вашу комнату, и вам давно пора проследовать за ним, – сказала миссис Келлог. – Мы просим и обязываем всех учениц, даже новоприбывших, надевать форму школы-пансиона Святой Елены на все классные и внеклассные занятия и мероприятия, особенно на торжества по случаю начала учебного года.

      Мирил покосилась на девочек за спиной миссис Келлог: одна по-прежнему смотрела в пол, но другая разглядывала Мирил во все глаза.

      – Алетея, – резко одернула миссис Келлог.

      Алетея перевела взгляд на свои туфли.

      – Следуйте за мной, – приказала миссис Келлог.

      Мирил повиновалась.

      Но успела хорошенько рассмотреть лицо Алетеи.

      Алетея не улыбалась.

      Алетея и не думала улыбаться. Что-то подсказывало Мирил: Алетее все равно, будет Мирил счастлива в этой школе или нет.

      Мирил пошла переодеваться в форму, предписанную уставом школы-пансиона Святой Елены.

      Глава четвертая

      На гладкий-гладкий, будто намыленный паркет спального корпуса Маргарет Нетли дозволялось ступать только ученицам старшего отделения школы-пансиона Святой Елены; каждый шаг Мирил и миссис Келлог отдавался звонким эхом. На потолке балки, почерневшие, древние: «Когда-то под ними ходили нормандские монахи», – прокомментировала миссис